В ночь со среды на четверг они вместе с беловоронским поездом ездили к порталу. Звонили, договаривались, запрашивали, согласовывали…
Всё свободное время три инспекторши корпели над бумагами, заполняли необходимые бланки, собирали отзывы и характеристики, подклеивали фотографии, проверяли и перепроверяли списки. Соединяли в одно связное.
Случай с усыновлённой Ксюшей оказался не единичным. За прошедший год в семьи было принято семнадцать детей. На них тоже задним числом строчились ходатайства об усыновлениях и бумаги, бумаги, бумаги…
В ночь на воскресенье поехали к порталу опять — забирать полученные письма и подписанные документы, снова кому-то звонить…
ДОБРОВОЛЬНО-ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ВЫЖИВАНИЕ
Новая Земля, Серый Камень и окрестности, 16.02 (июня). 0005
Соцдамы
А вот в воскресенье барон снова вызвал к себе всех троих и сообщил, что рейнджерские отряды, в которые входят подростки от двенадцати до пятнадцати лет, двадцать пятого июня уходят на летнюю лесную «выживалку» до дня середины лета — на две недели. И три дамы должны выбрать, как он сказал, «из среды себя» одного инспектора, который отправится с ними. А лучше двух, потому что лагерь большой — больше сотни человек. И завтра к семи утра быть с рюкзаком у столовой. И ещё что-то про то, что он надеется на их профессионализм…
Они некоторое время постояли у крыльца донжона, переваривая информацию. Потом Олеся махнула рукой и воскликнула:
— Ну, и чего мы тупим? Двое едут сейчас, один — позже, с малышнёй. Все отоваримся! Осталось выяснить, кто хочет с кем?
Лида подумала, что она, кажется, подозревает — с кем хочет куда-нибудь поехать Олеся Васильевна, но вместо этого сказала:
— Я лучше со старшими.
— А я, наверное, с маленькими, — с сомнением выбрала Антонина.
— Ну вот! Значит, я со старшими тоже! — Олеся хлопнула в ладоши. — Всё, девоньки, я собираться!
— Попылила! — усмехнулась вслед взметающемуся подолу Лида.
НЕПРИЯТНЫЕ НОВОСТИ
Новая Земля, 17–24.02 (июня).0005
Кельда
Новостей за последнюю неделю особо не было, кроме того, что среди цыган, видимо, образовалось несколько враждующих фракций.
Что в деревне происходило — мы не знаем, но у портала вместо одной пёстро-бабской ватаги начали крутиться две, потом три, четыре… Уровень заработка у каждой из них, естественно, просел, и цыганки начали теснить друг друга, скандалить, потолкушки быстро переросли в настоящие драки.
В конце концов, во время одной из драк, когда пёстрая визжащая каша месилась прямо у столов в равновременном кругу портала, кто-то по-тихому воткнул нож в спину молчаливой гадалке, раскладывающей свои карты в углу на крайнем столе. Когда утирая разбитые губы и носы кричащие кучки наконец растащились в разные стороны площадки, попавшая под раздачу баба уже начала остывать. В её скрюченных пальцах были зажаты смятые карты: пиковый король, дама треф и девятка бубей. Каждая кодла (представляющая, как мы поняли, свою цыганскую фракцию) кричала о своей трактовке, сыпля именами. Но все толкования сводились к одному: карты плохие — смерть, кровь, измена и предательство!
Ни один здравомыслящий человек, конечно, в эту чёрную кашу не полез, и равновременной полукруг целиком оставался за цыганками. Но в фургоне МФЦ было окошечко, сквозь которое можно было и смотреть, и слушать. И наша хорошая знакомая, Людмила Сергеевна, слушала. Слушали также и дежурные полицейские. Они-то и рассказали нам, что дела у цыганского барона, судя по всему, не очень. Что на тот же титул претендуют как минимум пятеро других уважаемых людей…
В запале эти грязные цветы свободы выкрикивали обвинения одно другого страшнее. Но катализатором послужила, как это часто бывает, ерунда. То ли жирной кто-то кого-то назвал, то ли гулящей. И понеслась! Драка вспыхнула с новой силой — и теперь уж замелькали ножи и подвернувшиеся под руку булыжники. Спустя время поле боя опустело. Неизвестно, были ли убитые, но нескольких женщин унесли, а площадка оказалась испятнана кровью во многих местах. За столом осталась только мёртвая гадалка, продолжающая сжимать в руках три злополучные карты.
Мужики из новой охраны решили, что не-по-людски так, вынесли её и положили в тени. Мол, если не придут за ней — утром похоронить. Однако ночью тело исчезло.