— Сколько коварства и злобы в этих людях, — пронеслось в голове. Я выхватил пистолет и начал отстреливаться. Стрелять приходилось через парашют, наугад, не видя врага. Но пули японского летчика по-прежнему свистели вокруг меня. Тогда, подобрав стропы, я начал быстро скользить к земле. Японец сделал то же самое.
Приземлились мы метрах в тридцати один от другого. Раненое плечо горело. Комбинезон был мокрым от крови. Начинала неметь правая рука. Сбросив лямки парашюта, я пополз к реке в камыши. Японец быстро настиг меня, выстрелил, но промахнулся. Я переложил пистолет в здоровую руку, прицелился и нажал спуск. Выстрела не произошло. В обойме не осталось ни одного патрона. На счастье японский летчик также расстрелял все патроны. Он начал перезаряжать свое оружие. Теперь все зависело от быстроты моих действий.
Я бросился на врага и рукояткой пистолета ударил его по голове. Сцепившись, мы упали на землю. С первой же минуты я почувствовал, что японец слабее меня, но моя правая рука почти не действовала, а от потери крови я начал быстро слабеть. Сухие цепкие пальни японца все чаше скользили по моей шее. Наконец, ему удалось обеими руками вцепиться мне в горло. В глазах потемнело. Куда-то в сторону поплыли прибрежные камыши. Искаженное злобой лицо врага расплылось, стало большим, заслонило небо. Не хватало воздуха. Я потерял сознание.
…Очнулся я на том же месте. Рядом лежал убитый японец. Склонившись мало мною, стойл крестьянин средних лет в грубой домотканной одежде.
— Ну вот и очнулся, — радостно сказал он. — Теперь пойдем. Японцы могут появиться в любую минуту, — проговорил крестьянин, помогая мне встать.
— Ло! — крикнул он. — Не забудь взять оружие.
Только тут я заметил второго крестьянина, стоявшего несколько поодаль и внимательно наблюдавшего за местностью. Покачиваясь от слабости, я медленно побрел с ним вдоль берега реки. Шли мучительно долго, часто останавливаясь, чтобы передохнуть. Вслушивались в малейший шорох, чтобы не нарваться на засаду японцев.
Уже стемнело, когда мы подошли к какой-то деревне. На фоне вечернего неба четко вырисовывались низкие фанзы, кривые деревья у пруда, кровля храма.
Ло ушел. Через несколько минут он вернулся в сопровождении старика и подростка. Крестьяне посовещались между собой, а затем Ло обратился ко мне:
— Мы укроем тебя в кузнице старого Чена. Ты проведешь у него несколько дней, а когда заживет рука, мы решим тогда, что делать дальше.
Я молча, в знак согласия, кивнул головой. Вступив в темную узкую улицу, мы подошли к одинокой фанзе. Подросток провел меня в каморку позади кузницы, зажег светильник, принес охапку рисовой соломы и разостлал ее на глиняном полу. Я опустился на приготовленную постель, но не успел закрыть глаза, как в каморку вошли двое крестьян, нашедшие меня, и старик Чен со своей женой. Последняя принесла вареного риса и сушеной рыбы. Пока я ел, крестьяне рассказали, что произошло со мной после моей схватки с японцем.
Ло и Дин Хо, партизаны из отряда «Больших мечей», возвращались в деревню. Заметив двух спускавшихся на парашютах людей и разгоревшуюся между ними борьбу, они поспешили к месту их приземления, чтобы в случае нужды оказать китайцу помощь. Ло уложил японца в тот момент, когда я потерял сознание.
Они рассказали также, что их деревня находится в нескольких днях пути от железной дороги. Японцы редко заглядывают сюда, но недавно они сожгли соседнюю деревню. В партизанском отряде «Больших мечей» насчитывается около ста крестьян. Вся беда в том, что у них очень мало оружия, — всего две японских винтовки да несколько кремневых ружей. Правда, недавно командир отряда Гун Лин достал пулемет и две ленты патронов, но пулемет почему-то не работает.
Беседу прервала старая китаянка. Она выпроводила мужчин за дверь, осмотрела мою рану, приложила к ней какие-то травы и осторожно забинтовала плечо.
— Через три дня ты будешь здоров, — пообещала она. — А теперь выпей вот это и спи.
Питье, очевидно, обладало снотворным действием, и я быстро заснул.
В деревенской кузнице, я провел пять дней. По ночам выходил на улицу дышать свежим воздухом. Меня обычно сопровождал подросток Юнь Бо, встретивший нас у околицы. Он смотрел на меня влюбленными глазами, расспрашивая о самолете, воздушных боях, и как-то признался, что хотел бы стать летчиком.