Поскольку быстро темнеет, возвращаемся назад тем же путем. В темноте здесь однозначно не полазишь. И мин никаких не надо — ноги поломаешь, а то и шею свернешь в этих буреломных нагромождениях….
Джип на месте. Обычный обмен впечатлениями. Рассуждения на тему, что может быть внутри дотов. Планирование на завтра. Все это во время ужина.
Вновь изучаем карту. Полукилометровка на польском языке, издания 2004 года. Ну, нет на ней озер с названием Кшива. Кеньшиц — целых три, а Кшив в округе нет. И похожих названий нет. И островов не наблюдается….
Крепкий сон прямо в машине, с включенной, на всякий случай сигнализацией. В зомби в немецких шинелях и касках мы, безусловно, не верим, но…. Места глухие и прямо скажем, неприятные.
Да. Совсем забыл. Мобильники здесь бесполезны — сигнала нет….
Утро какое-то унылое. Странное сочетание солнца и клочковатого серого тумана, клубящегося над озером и возле леса.
Несмотря на включенный на ночь Стариком легкий режим проветривания, стекла в джипе изнутри запотели. На улице по-прежнему тишина. Пения птиц не слышно. Что за странное место….
День, однако, принес удивительные открытия.
Началось все с того, что Старик неожиданно предложил покопаться на перемычке, где прибор выдал басовитое гудение.
Я считал это напрасной тратой времени. Ну, что может быть интересного в земле между двумя частями озерца? Разве мост какой был, да танк туда провалилился, а потом заплыл землей со временем. Судя по тональности сигнала это соответствовало, как раз массе танка. А зачем нам танк?
Но возражать не стал. У нас было принято — если нет железного «контро», значит, предложение проходит….
Копание отняло у нас массу времени, так как подбирались мы к искомому объекту с крайней осторожностью, остерегаясь мин и других опасных сюрпризов. Прошли уже почти метр в глубину и метр в окружности. Гудение прибора и не усиливалось и не ослабевало.
— Дзыннь, — лопата зацепила за металл….
Раскопки отняли еще час. В результате мы откопали бетонное кольцо, диаметром ровно в восемьдесят сантиметров и высотой в сорок пять сантиметров. Верх кольца был закрыт ровным толстым броневым листом, приваренным к четырем арматурным концам, вылезающим прямо из бетонного окончания кольца. Арматурины были толщиной в палец. Броневой лист, точнее плита, пригнана к краям кольца очень плотно.
— С дуба падают листья ясеня, — ахнул Старик.
— …Ничего себе, ничего себе, — докончил я.
Мы молча уставились друг на друга.
— Версии? — коротко рыкнул Старик.
— Это и есть тот плавучий остров, с которого идет ход в подземный эсэсовский госпиталь с теплыми женскими телами, — с ходу выдал я.
— Не пойдет, — не принял шутки мой партнер, — и по описанию не подходит, да и бред это, насчет подземного госпиталя….
— Давай свою, — кротко произнес я.
— Версии пока нет, но эта штука точно куда-то ведет.
— Куда она может вести? Тут до дотов еще метров 120–130.
— Посмотрим?
— Посмотрим.
Старик возвращается к джипу и приходит с портативной электродрелью, титановым долотом и небольшим молотом. Специальное сверло, шутя вгрызается в ржавый металл арматуры. Минут десять-двенадцать работает электродрель. Затем несколько ударов по рассверленным остаткам крепежа титановым долотом, с помощью молота и броневая плита освобождена. Вдвоем мы сдвигаем ее в сторону. Одним концом она падает на землю, а другой упирается в верх бетонного кольца.
Снизу открывается полое пространство и совсем внизу виден аккуратный люк, окрашенный в черный цвет. К нему прикреплено колесо, размером чуть поменьше рулевого колеса автомобиля.
Старик смотрит на меня. Я киваю головой. Иногда мы обходимся без слов.
Он ложится грудью на бетонное кольцо и пытается двумя руками провернуть колесо. Хотя силища у него не маленькая — ничего не получается.
— Слушай, а в какую сторону его крутить, — он поднимается с кольца и отряхивает грудь, — помнишь в подводных лодках такие же? Куда их крутят?
— Черт его зна…, - осекаюсь я, совсем не к месту поминая нечистого, — никогда не был на подводных лодках.
— Я тоже не был, но в фильмах же показывают, как крутят такие колеса, — не сдается Старик, — давай — вспоминай.
Не вспоминается. Ни мне, ни ему.
— Знаешь, что, — говорю я, — оно, наверное, слегка приржавело, давай стукнем по нему молотом. Ржавчина собьется от удара и покрутишь его в разные стороны….
Старик дважды несильно бьет молотом по колесу и вновь пытается крутить его.
— Поддается, — пыхтит он, — против часовой стрелки пошла, зараза….
Люк, звякнув запорами, падает вниз и повисает на петлях. Мы напряженно всматриваемся в темноту. Протягиваю Старику фонарь.
— Вода, — разочарованно пыхтит он и выпрямляется, — на, смотри.
Я беру фонарь. Действительно, внизу колышется, обрамленная стенками трубы, черная вода с маслянистыми разводами. Разочарованно вздыхаю.
Сидим и молчим минут пять.
— А, акваланги у нас на что, — неожиданно говорит Старик, ни к кому не обращаясь.
— Шутишь, что ли, — ворчу я, — я туда не полезу ни за какие коврижки… Хоть пять янтарных комнат на дне… Ты сам подумай….
— А, что думать? Труба куда-то же ведет, надо нырнуть и посмотреть….
— Я туда не полезу….
— Вот заладил — не полезу, не полезу…, - безнадежным тоном говорит Старик, — я полезу….
Снова молчим какое-то время.
— И, кто там может быть? — продолжает Старик нейтральным тоном, — Акула? Спрут? Барракуда?… Ну, рак, какой, в крайнем случае. Да и то — их здесь нет… Ты какую-нибудь живность здесь видел? Хоть бабочку, хоть кузнечика….
— Не видел, — говорю я угрюмо, — ты меня не уговаривай….
— Я себя уговариваю… Эх! Вшистко едно пшепадать….
И он отправляется к джипу. Приносит оттуда сумку с аквалангами и прорезиненными черными костюмами. Одевается. Вешает на пояс с одной стороны специальный десантный нож с набором различных функций. Этот нож может противоположной зазубренной частью пилить даже металл. С другой стороны подвешивает фонарик….
Я слежу за его приготовлениями с безучастным видом.
— Да, не смотри ты на меня, как на потенциального покойника, — свирепеет Старик, — нутром чую, что не простая это труба….
— Слушай, — говорю, — если ты серьезно — то и я полезу. Почем билет в клуб самоубийц?
— Двоим сразу нельзя, — с явным сожалением произносит Старик, — один должен оставаться на подстраховке.
Он привязывает к поясу конец длинного и тонкого нейлонового фала, а барабан со стопором и намотанным на него фалом протягивает мне.
— Если я дерну вот так, — он дергает за конец фала один раз длинно и три раза коротко, — постарайся вытянуть меня назад. Или, если я не подам никаких сигналов в течение пятнадцати минут — тоже вытягивай. Если я дерну длинно три раза, значит все в порядке. В каждом баллоне — на полтора часа. Всего три. Воздуха мне хватит надолго… Вытащишь, если что….
Я с сомнением смотрю на его могучую фигуру.
— Все, — говорит Старик обреченно, — полез. Я внизу высмотрел металлическую лестницу, приваренную к трубе, по ней пока и полезу.
Он натягивает маску и сует ласты сзади за пояс, берет в руку фонарь. Залазит задом в бетонное кольцо и становится на обрамление нижнего люка.
— Придерживай за фал, — произносит он и начинает спускаться вниз.
Я быстро прикрепляю барабан с фалом к черенку лопаты и перебрасываю лопату поперек бетонного кольца. Подтравливаю фал вручную. Он на какое-то время застывает, а затем начинает быстро разматываться….
Я смотрю на часы. Проходит уже двенадцать минут. Размышляю, как же реально оказать помощь, если Старик попадет в беду.
Пятнадцать минут.
Беру черенок лопаты наперевес двумя руками и начинаю тащить к себе, одновременно наматывая фал на черенок. Не поддается. Тащу сильнее….
Неожиданно следуют три длинных рывка фала.
Что такое? Значит, все в порядке?
Слегка дергаю за фал, как бы требуя подтверждения.
В ответ три длинных рывка.
— Фу, — бормочу я, — вроде все нормально….
Старик возвращается ровно через тридцать семь минут.
Стягивает маску. Лицо бледное, как алебастр, но улыбающееся.
— Натерпелся страху, — смущенно признается он.