— О Господи, — сказал Оккам, — он выбрал подходящий момент, чтобы отправиться в плавание.
— Нет, мой друг, — ответил я, — это время выбрали для него мы.
Он с удивлением посмотрел на меня, но в этот момент пуля угодила в рулевую рубку. Шум от двигателей корабля нарастал, и два его больших гребных колеса завертелись в разные стороны. Река забурлила, когда корабль стал медленно разворачиваться вокруг своей оси и, подобно стрелке компаса, нос отвернулся от нас и указал на юг, в то время как корма указывала на север.
— Что он, черт возьми, делает? — воскликнул Оккам.
Я вспомнил, как Брюнель однажды сказал, что он строит корабль, а не мост.
— Это Рассел. Он закрывает ворота.
Мы оба наблюдали, как корабль длиной 685 футов маневрирует по заливу, который даже во время прилива был не шире тысячи футов. Сейчас было время отлива, и южный берег обнажился, так что места для маневра оставалось очень мало. Корабль почти полностью перекрыл реку, и казалось, что теперь ее вполне можно было перейти по палубе.
— Я послал Расселу телеграмму из палаты лордов, — ответил я на немой вопрос Оккама, — но не знал, сможет ли он нам помочь. Ведь Перри подорвал его корабль, и я решил, что, возможно, он предпримет какие-нибудь меры.
Теперь гребные колеса почти полностью остановились, однако слабому вращению колеса по правому борту напротив нас вторило яростное бурление воды у кормы. Винт продолжал работать, чтобы удерживать корабль на месте и не позволить ему врезаться в берег. «Буревестник» остановился, и Оккам старался соблюсти дистанцию между нами, преследователями и неожиданно возникшей стеной.
Перри, очевидно, не собирался задерживаться в этой западне, вскоре двигатель «Буревестника» снова заработал, я ожидал, что он развернется и опять поплывет, но вверх по реке. На верхней палубе суетились люди, они убирали деревянные панели с сооружения, похожего на кабину. В этот момент я понял его истинные намерения. На носу корабля, на помосте находилась торпеда.
Оккам снова привел в движение гребное колесо нашей баржи.
— Проклятие! Он собирается запустить в нас торпеду!
— Нет, — сказал я. — Он направит ее в корабль… и покончит с ним раз и навсегда.
— Если торпеда взорвется, мы упустим наш последний шанс.
— К тому же, если корабль затонет, Темза окажется перекрытой на долгие годы. — Словно в подтверждение сказанного я посмотрел на суда, сгрудившиеся позади «Буревестника».
Оккам быстро оценил ситуацию.
— Вы правы. Мы должны остановить его. Но все, что мы можем сделать, это держать баржу между «Буревестником» и кораблем.
— Это не поможет, — сказал я. — У баржи плоское дно. Если торпеда может погружаться на глубину больше одного фута, она спокойно пройдет под нами.
Перри не дал нам опомниться и подогнал «Буревестник» поближе к барже. Один из матросов возился рядом с насосом, который был прикреплен к торпеде шлангом, похожим на пуповину. Точно такую же я видел на верфи.
— Они нагнетают давление. Осталось уже недолго! — крикнул я, выскакивая из рулевой рубки и выбегая на палубу. — Постарайтесь поставить баржу на пути торпеды.
Оккам повернул руль, глядя, как торпеда соскользнула с помоста и упала в воду, подняв во все стороны брызги.
— Началось! — крикнул я. — Рыба-сигара пошла!
Стараясь не терять ни минуты, я попытался привязать свисавшую с парового крана веревку к железному ящику, но сказался недостаток опыта и я позвал на помощь Оккама.
— Мы должны сбросить ящик в воду!
Когда судно преградило путь торпеде, Оккам присоединился ко мне, но работал неохотно, словно его огорчала мысль о том, что придется пожертвовать предметом, напоминавшим ему о матери.
— Мы в любом случае потеряем сердце. Но если «Великий Восток» затонет, то Ливерпуль станет первым портом Британии. Вы хотите, чтобы Кэтчпол и здесь извлек выгоду?
Моих слов было достаточно, чтобы побудить его к действию. Через секунду ящик уже поднялся в воздух, и я стал направлять его к борту корабля. Торпеда быстро приближалась — я определил это по легкому волнению воды над ней.