Рассматривая произведение, одним из источников которого оказалась современная автору действительность (Оксфорд, академическая среда, научно-литературный кружок), пусть и перенесенная в тексте на 40 лет вперед, мы неизбежно задаёмся вопросом: как именно и насколько полно был использован этот источник? Безусловно, речь идет прежде всего об Инклингах. Однако о том, что соответствий "1 персонаж = 1 человек" здесь практически нет, нас предупреждают и публикатор (Кристофер), и сам автор: в одном из ранних вариантов присутствует небольшое "Предисловие для Инклингов", где он предупреждает, что желающие разглядеть свои лица в этом "зеркале" могут увидеть "свою внешность искаженной и украшенной носом или другими чертами, принадлежащими не вам самим, но кому-то из других членов компании, - если они вообще принадлежат кому-то". (HOME IX, pp. 148-149). Замечание это справедливо и по отношению к самому Толкиену. В тексте нет ни одного его конкретного воплощения, однако не менее чем четырем персонажам отданы те или иные его черты: научные интересы, писательство, взгляды на фантастику и прошлое, сны, интерес к воображаемым языкам и даже перевод значения его фамилии на английский язык.
Помимо собственных черт, Толкиен использует в "Записках" мотивы и материал различных собственных произведений: эссе "О волшебных сказках" (упоминание об эльфийской драме), "Сильмариллион" (ссылки на "непадших эльфов Толкиена"), история Нуменора (тексты очередной стадии пишутся параллельно, так же как более ранние - практически одновременно с написание "Утраченного пути"), история Эриола (первое воплощение которой планировалось еще в "Утраченных сказаниях"...
Но еще более интересны (и по мнению авторов - не менее важны для понимания общего замысла) разбросанные по тексту "Записок" упоминания автором самого себя - именно как Дж.Р.Р. Толкиена или по крайней мере как автора определенных книг. Интересна логика их существования, точнее, исчезновения, - потому что по мере развития текста они становятся все более неопределенными, а затем и вовсе сходят на нет. И эти появления и исчезновения довольно тесно связаны с развитием самого сюжета.
Будет, пожалуй, не слишком сильной натяжкой сказать, что произведение развивается по законам, описанным в тех же "Записках": в начале автор (в тексте - участник событий) не подозревает, что будет дальше. Самое интересное, - развитие это начинается едва ли не до того, как они оказались описаны. Первая часть (на стадии рукописи B) - литературно-критическое размышление в жанре платоновского ученого диалога, с обсуждением современной фантастики и в особенности Льюиса (о значительной нацеленности на него свидетельствуют ранние варианты заглавия "По ту сторону Льюиса [--> "По ту сторону вероятности"] или За пределы разговорчивой планеты" - см. Предисловие). И Льюис упоминается многократно, а на периферии, реже - Инклинги, сам Толкиен и даже Кристофер (как автор двух книг мемуаров).
Но затем (в той же ученой манере) Рамер излагает свои сны и видения - и уже в начале второй части появляются странности в поведении обычного (прежде) шутника Гарри Лаудхема (и в текст вносится правка, чтобы показать его интерес, например, к Атлантиде, о котором раньше и не упоминалось - а он не предполагался одним из центральных персонажей), и он оказывается уже не Гарри, но Арри-Арундель-(Эарендель), а затем, судя по событиям в грозовую ночь 12 июня, и вовсе Элендил-Нимрузир...
Но правка касается не только истории Лаудхема. Рассмотрим ее подробнее, не теряя из виду текст в целом.
Итак, начальная точка (на уровне первой части) - литературно-критическое эссе с элементами игры с действительностью. Именно с действительностью, существующей и известной автору. Повторюсь, упомянут и Льюис, и Толкиен, и Уильямс, и Инклинги в целом. С должной скромностью (как движение, вышедшее в целом из моды, - критики ссылаются только на некоторые их работы, ими занимаются немногие специалисты), но упомянуты. Как нечто известное, упоминаются героями и "все эти эльфийские материалы" "Толкиена-отца" (цитата). Соответственно, эти "материалы" или опубликованы, или, по крайней мере, достаточно известны по мемуарам Кристофера (более точного указания у нас нет) - настолько, чтобы можно было по ним кого-то сравнивать с "непадшими эльфами Толкиена". Достаточно смиренный взгляд на то, что станет с их творчеством через 40 лет?