Говорят, мне там памятник собирались ставить. Нашли колпак с вышивкой «Кок Борщик». Вот и собирались ставить памятник борцу с пиратами коку Борщику. Интересный. В одной руке арбуз, в другой граната.
Я, конечно, не против памятника. Но уж дело очень ненадежное. Сначала поставят, потом начнут переносить, стаскивать. Никакого покоя! Умные люди, конечно, этим заниматься не станут, но ведь дураков полно.
Вот такие дела. Такая была история. И надо рассказывать правду и никого не забывать. Даже Борщика.
Ну ладно. Историй я сам могу рассказать и тысячу, и две, и три. Но ведь некогда. Пора шинковать лук, резать мясо, жарить котлеты. Пора кормить людей.
А если хотите услышать кое-что еще, узнать больше, заглядывайте ко мне в кафе «Под динозавром». Может быть, зайдет Моряков, может, Солнышкин. Посидим, поговорим, вспомним море и плавания, которым нет конца. И конечно, полузгаем между делом семечек!
Мешочек у меня с той поры как-никак сохранился!
Все, что я написал раньше, правда.
Настоящая, без всяких примесей.
А вот это — не знаю, приснилось или нет. Сон это или правда. Только помню, что я вроде бы заболел. Что такое со мной, не могу понять: лежу и встать не могу. Кормить команду надо. Помрет без обеда.
А я и голос подать не могу. Лежу и чувствую: я пропал. Значит, все пропало и все пропали… Никому никто не нужен! Только где-то шумит море. Во сне ли или на самом деле, не знаю, но шумит!
И вдруг ясно вижу: раскрывается надо мной потолок, пролетает среди звезд ракета, а из нее Перчиков в скафандре машет рукой и говорит:
— Борщик, не умирай! Я к тебе доктора вызвал.
За ним появился кто-то тяжелый, в мохнатой шапке и хмыкнул:
— Плавали, знаем! Лишний выходной прихватить захотел, вот и валяет бобика!
Но тут наклонился надо мной Челкашкин, послушал, пощупал и говорит:
— Ничего подобного. Возможно, подхватил в Арктике медвежий насморк. А может быть, переел узловатых макаронников. Надо вызвать «скорую помощь», промывание сделать.
— Не надо! Этого не надо! Лучше умру!
Но тут плывут на льдине медведи и плачут:
— Борщик, не умирай! Кто нас без тебя кашей кормить станет?
Забегает в каюту Верный, лижет меня в нос и лает:
— Не дури, Борщик! Я тебе косточку от президента принес!
И наконец, влетает в каюту летающая тарелка, выходит из нее инопланетянка, уборщица Тая, гладит меня и говорит:
— Борщик, не умирай. Посмотри, какой я порядок тебе на камбузе навела. Там тебе боцман щи варит, Пионерчиков картошку жарит, а Солнышкин блины печет.
— Не может быть! — говорю. — Дайте посмотрю!
Бросился я на камбуз и вижу: верно! И варят, и жарят, и пекут!
Только у кого-то в самом углу на длинном носу качается электрическая капля и потрескивает. Может быть, от нее меня чем-то нехорошим и стукнуло… Так ведь это всего капля! А все остальные кричат:
— Борщик, попробуй щи! Борщик, держи компот! Борщик, закусывай блином!
И до того мне стало приятно и так хорошо, хотя я понимаю, что это все, скорей всего, только во сне! Но даже если во сне — то и ради такого сна жить надо!
Иначе кто соберет разорванный пароход? Кто накормит, как ты, команду, кто принесет собакам лучшую в мире косточку? Кто? Знаешь? Знаешь!
Значит, надо жить! Надо плыть. Надо варить компот. И не во сне, а наяву, где шумит ветер, гудят волны, плывут пароходы и каждый ветер попахивает вкусным компотом и поет, и свистит всем плывущим вдаль: «Счастливого плавания!»
Часть II
Должен сказать, что в последнее время со мной происходит что-то странное. За что бы я ни взялся, о чем бы ни подумал — все выходит наоборот.
Правда, иногда это случалось и в детстве. Сижу, бывало, на уроке математики у Тамары Сергеевны, решаю контрольную, раньше всех, и чувствую себя уже в буфете, у тети Паши с горячим пирожком в руке. Только выбежал в коридор, навстречу директриса:
— Ты что это, Борщик, себе позволяешь? Друзья ума набираются, а ты, поди, языком пирожки пересчитываешь?
Весь аппетит пропал сразу! Будто плюс на минус поменяли! Но только расхотелось есть — звонок. Выходит Тамара Сергеевна, обнимает, говорит:
— Ну, Вася, молодец! Лучше всех задачу решил! Пойдем пирожком угощу.
Снова +! И аппетит — хоть язык глотай! Плюс ведь как штурвал в руках: плывешь — и рулить весело. А минусом, как дубинкой, и убить можно!
И вот что интересно: всего одна палочка, а как действует на настроение! Нужно уметь вовремя поставить палочку поперек минуса — и будет все в порядке! +! +! +!
А у меня в последнее время все наоборот! Все плюсы в минусы превращаются. Так я уже решил думать наоборот, чтобы в конце концов все получалось как нужно.
Решил я окончательно проститься с морем, с кораблями, путешествиями и поселиться на своей сопке: кругом неразбериха, флот делят, корабли делят. Еще Борщика делить захотят! А я один-единственный на всех! И не хочу делиться на части.
«Заберусь, — думаю, — на сопку, выкопаю себе маленькое собственное море. С водой трудновато, но ничего. Заглянет облачко с Тихого океана, приплывет с Индийского — накапает. А нет — так Мишкин через шланг накачает. Разведу рыбку — для всех. Крабов — для всех. Сварганю небольшой корабль — „Кок Борщик“, с мачтой, штурвалом. Приглашу знакомых дельфинов, договорюсь с Землячком. Может, и он по старой дружбе согласится иногда приплывать — вертолетчики помогут. Дом для старых моряков открою! Кормить буду».
Притащил я с берега мачту, штурвал, спасательный круг. Взялся за обед. Накрутил фарш, стал жарить рыбку, румянить лучок. Запахи потянулись на весь океан.
Вижу, собаки в городе хвостами виляют, капитаны на пароходах себя к мачтам привязывают, чтобы вместо отплытия не броситься по сопке наверх, к Борщику… Хорошо!
И вдруг бежит снизу соседка, со 2-й Флотской, просит:
— Уважаемый Борщик! Или меняйте место жительства или уймите ваши запахи. От них житья нет! Мой муж, художник, рисует портрет депутата, а получается ростбиф!
А за ней другая:
— Пожалуйста! У меня дочка на свидание собирается, а ей все время сардельки мерещатся!
Опять плохо! Опять одни минусы! Ну нет, думаю, на море я уже все равно не вернусь.
Никто меня не оторвет от сопки.
Только подумал, бежит наш пес Верный, держит в зубах две радиограммы:
«Борщик, немедленно вылетай. Срочно ждем на палубе „Даешь!“ Не переворачиваются блины. Вот-вот подгорят. Обнимаю, Солнышкин».
«Дорогой Борщик, очень приглашаю навестить мой ресторан „Русский борщ“. Жду в Америке. Твой верный друг Том».
Я обрадовался: не забывают. Но думаю, как это я добираться сразу в два конца буду? Одни вон за островом стоят, водолаза пускают, а другой в Америке!
Тут заходят знакомые летчики, говорят:
— Не волнуйся, Борщик. Мы сейчас летим через Европу в Америку, а оттуда — через океан домой. Как раз и получится и туда и сюда!
— Так ведь блины подгорят, пока мы лететь будем, — говорю.
— Да пока у нас переворачивать начнут, мы как раз вернуться успеем!
Собрал я рюкзак, кое-какие кастрюльки в подарок Тому прихватил, любимую сковородку, ножи, вилку, спасательный круг к рюкзаку приладил на всякий случай — над морем лететь будем. Взял тельняшку, свои старые десантные сапоги и отправился в путь.
Набилось в самолет тьма народу! Баулы, сумки, мешки, коробки. Нашел я место в углу, пристроился. И только взлетели, нарочно подумал, что все будет плохо. Чтоб вышло наоборот и летелось спокойно. Смотрю: за иллюминатором солнышко сияет, облака светятся!! +!