Будку-туалет снесли. Решил, что лучше устроить отхожее место немного не там. И всё это дело было перенесено правее.
Погода сегодня стоит превосходная. Солнышко греет, летают бабочки. Видел одну, большую. С чёрными узорами на белых крыльях. Очень красивая, я пытался поймать её, чтобы забрать её крылья в свой «Польский» гербарий, но упустил. А гербарий мой потихоньку пополняется. Здесь есть уже и роза, и липа, и дуб, и ромашка, и много разных неизвестных мне листьев и цветов.
Вечером приезжали из командования СС. Хвалили меня, лагерь хорошо выполняет свою работу, Гиммлер не ошибся, решив поставить управлять им меня. Надеялись, что я и дальше не подведу нацистского руководства. Мы выпили чая, сыграли в карты. Они там, сверху, отличные игроки! Очень сложная для меня партия, но тем только интереснее. Перед отъездом мне сообщили, чтобы я готовился к крупной поставке новых заключённых в следующем месяце. А за этот месяц я могу расширить лагерь. На это мне выделены дополнительные средства. А через месяц правительство рассчитывает, что я принесу ему дополнительные средства в виде патронов и разной продукции. Надеюсь не разочаровать! Хайль Гитлер!
Грузовики с унтерменшами сплошным потоком ехали в лагерь. Сотня заключённых! Я построил только десять новых кроватей, да и то — их заняли те, у кого кроватей не было раньше. Как эти люди поместятся в небольшой барак на пятьдесят человек? Ну, как-то уместились. Хотя мне было жалко их, когда я смотрел на это. Они все спали на полу в тесноте. Самые сильные забрались на кровати, а слабых просто вытолкали с них. Эти бедолаги смиренно пытались заснуть на полу, но ни у кого не получалось. Ко всему этому ещё и стояла жара. По всему бараку летали мухи и комары, учуявшие запах пота. А завтра этим людям заниматься тяжёлым трудом! Впрочем, отставить жалость! Они вообще не люди, к тому же сами виноваты, что их отослали отбывать здесь заключение.
Уже несколько дней замечаю, что за домом следят какие-то люди. Вижу по ночам их силуэты в темноте, но как только выхожу на улицу — они исчезают.
Вместе с заключёнными мне прислали собаку. Добермана. Зовут Вольф. Очень активен и своенравен, команды выполняет нехотя, но ему всего год, так что я не переживаю на этот счёт. Немецкая собака не может быть плохой собакой. Она служит на благо немцев. И я тоже. Зиг хайль!
Мои новые не выспавшиеся заключённые сегодня работали за станками, один из них отлынивал, и мне пришлось лично его наказать. Звали его Мойша. Я хотел просто поговорить с ним, замотивировать, пригрозить. В конце концов, мне отвечать за то, что из-за него мы не выполним производственный план. Я узнал, что он из семьи рабочих, которые уже два года жили в еврейском селении неподалёку от Варшавы. В юношестве его лягнула лошадь и сломала ему тазовую кость. Каким-то чудом он не потерял способность ходить, но всю его правую половину периодически парализует. Он утверждал, что его отправили в лагерь беспричинно, хотя я и знаю, что это, конечно, не так. Я проверил и удостоверился, что насчёт травмы он не врал и хотел назначить его на другую работу, но Вольф, сидевший рядом со мной, начал лаять и рычать, когда Мойша сел на стул после осмотра. Он неожиданно бросился на еврея и вцепился в его ляжку чуть выше колена, а затем разгрыз детородный орган. Алая кровь хлынула огромным потоком и затопила весь мой кабинет. Мне не забыть, как кричал этот низенький еврей, и как собака улеглась на бьющегося в агонии беднягу, начав грызть его огромный нос. Я пытался оттащить Вольфа, вернее, ругал его и запрещал делать это, но он меня не слушался. Это была очень злобная собака. На крики сбежались солдаты в моём подчинении, но их эта картина не возмущала, они смотрели на это с улыбками и подшучивали над погрязшим в муках. Мойша скончался от кровопотери. Весь день я сидел погрузившимся в думы, потрясённым увиденным. На войне мне случалось глядеть на многие ужасы, но это было нечто хуже. Я был выбит из колеи, и не мог даже наругать пса. Теперь я понял, что Мойша, верно, налгал мне и Вольф это почувствовал, поэтому и растерзал его. Он сделал правильно, просто я был слишком слаб и наивен, чтобы понять это. Хайль Дойчланд, Хайль Гитлер!
До сих пор мне снится тот еврей и его обгрызенный нос. И шпионы по ночам следят за нами. Я вижу их постоянно. Мой сон совсем плох. О, боже, как же я слаб! Проклятые унтерменши! Это всё их вина.
Война близится к завершению. Осталась только Великобритания. Но мы теперь не одни, и я верю, что дело пойдёт быстрее. Мы подписали Трёхсторонний пакт с Японией и Италией. По этому случаю устроили в лагере празднование. Приехали многие немецкие офицеры. Зиг хайль!