Поднявшись на ноги, я подошёл и набрал камней из чёрной кучи. До урны было метров десять или около того. Прицелившись, я бросил. Мимо. Рука моя не умела делать даже этого - бросать камни. Не просто бросать, а бросать метко. После первой попытки я не заметил, как из-за соседней хижины мелькнула волчья голова, и маленькая фигурка стремглав понеслась к центру деревни. Всё внимание моё занимала тёмная колода, которую Блик называл урной общественного мнения.
Второй бросок - промах. Третий - то же самое. Я не терял надежды. Но им не суждено было сбыться. Сзади послышался шум и рёв бегущей толпы. Нет, это были не смех и улюлюканье моей погони. Намерения толпы я понял слишком поздно, когда меня повалили на землю и начали лупить палками.
Я прикрыл голову руками, сжался в комок, а тело моё превратилось в комок боли. Перед тем, как потерять сознание, я услышал знакомый голос. Очнулся я в полумраке. Каждое движение причиняло боль, пронизывавшую всё тело.
- Ну, ну! Всё хорошо! - услышал я: Ты очнулся. Главное, я вовремя вернулся домой. Иначе всё было бы гораздо хуже для тебя - голос Блюка гулким эхом отдавался у меня в голове. Я с трудом сел.
- Ты в моей хижине - суетился Блюк: На, выпей - он протянул мне глиняный кувшин. Я с жадностью схватил его и долго пил, утоляя жажду, пытаясь обмануть голод.
- Вчера ты подвёл сам себя, а сегодня ты навредил себе ещё больше! - сокрушался Блик: Зачем ты кидал чёрные камни? Зачем?!
- Как это зачем? - я оторвался от кувшина: Ты не знаешь, как обошлись со мной волкоголовые. Мне захотелось. . . - но Блюк перебил меня:
- Разве я не говорил тебе? Кто же бросает камни в чёрную урну днём? Желающие сделать это идут туда ночью, в самую глухую ночь - покачал он укоризненно головой: Это безумие - средь белого дня кидать чёрные камни! Разве мог я подумать, что тебе такое взбредёт в голову?! - пожимал он плечами: Этого ещё никто не успевал сделать. Вот и тебе не удалось. Ладно, хоть, не успели руки сломать. Обычно после этого камни кидать ни у кого не получается. Хотя - он пожал плечами: Я за твои руки теперь не ручаюсь.
Блюк подвинул ко мне большое деревянное блюдо с куском жареного мяса, обложенного фруктами: Подкрепись. Моя Англия приготовила. Я так называю свою туземку. Она уже привыкла к этому имени. Раньше я участвовал в управлении Англией, да. А теперь Англия целиком подчиняется мне! Даже её имя доставляет мне удовольствие - грустно вздохнул он.
Превозмогая боль, я схватил кусок мяса и, утолив голод, поблагодарил Блюка. Он проводил меня через всю деревню до моей хижины:
- Ты пока не ходи никуда. Я постараюсь узнать обстановку и планы насчёт тебя. Вернулся он только к вечеру, нарушив мой сон. Вид у него был невесёлый:
- Мои надежды насчет тебя рухнули. Грух имел беседу с богами. Тебе оставляют пять жён. А сам ты будешь играть с волкоголовыми. Это назначают для провинившихся. Сколько ты там пробудешь - я не знаю - Блюк покачал головой: Не знаю, на сколько дней тебя хватит - он опустил голову и молчал.
- То есть, твои законы мне не помогут? - тихо спросил я.
- Это всё по закону - ответил он, не поднимая головы: Завтра тебя отведут на игры. Ты уже видел, что это такое. Отдыхай. Игры бывают разные. Может, тебе не придётся бегать, а ты будешь просто висеть вниз головой. Волкоголовые - плохие охотники. Они не ходят на охоту и не умеют метко кидать камни. Им быстро надоедает такая игра - попытался он успокоить меня: Отдыхай! - повторил Блюк и выскочил из хижины, не глядя в мою сторону. Похоже, он на самом деле был огорчён тем, что не может мне помочь.
Оставшись один, я лежал и слушал звуки деревни. Они затихали вместе с закатом солнца. Вскоре наступила тишина, в которой одни отдыхали от дневных дел, другие от игр и забав. Я выбрался из хижины. Чёрное небо над головой казалось продолжением земли, во мраке которой я стоял и ничего не видел вокруг. В отличие от земли, чернота неба подсвечивалась множеством звёзд. Мне вдруг показалось, что они подмигивают мне: Ну, как, поиграем?
Этого я не смог выдержать, нервы мои дрогнули и погнали меня прочь, от деревни, во мрак ночи. Я шагал прямо и прямо. Через тростники. Продирался через заросли, путался в густой высокой траве. В темноте, вокруг меня, был слышен топот невидимых зверей, мелькали зловещие огоньки глаз, кто-то хрипел, шумно дышал и всхлипывал, раздавался скрежет зубов, пронзительный визг. Мрак ночи был наполнен таинственной и пугающей жизнью, но ничто не останавливало меня. Я шёл в никуда, в непроглядной темноте, которую многочисленные звёзды не собирались освещать. Они светили там, в небе, любуясь друг другом. Им не было никакого дела до моей судьбы среди ночных звуков.
У моей судьбы не было выбора. Куда бы я ни пошёл, ноги всё равно привели бы меня на берег, где я и оказался, услышав шум прибоя, ощутив мягкий песок под ногами. К тому времени в небе появилась луна. Лунные дорожки, сверкая, бежали по волнам от берега. Луна словно извинялась за своих небесных соседок, указывая мне путь к спасению. Я готов был сорваться с места и броситься вперёд по лунным ладошкам, сверкавшим на воде. Как безумный я шёл вперёд, пока больно не ударился ногами.
Нагнувшись вниз, в темноту, я увидел большую лодку, выдолбленную из дерева. Внутри валялось несколько обтёсанных длинных палок. Вокруг лежало ещё несколько лодок. Не соображая, что делаю, я ухватился за острый конец лодки и потащил её к воде. Казалось, она сделана из железа. Не думал, что лодка может быть такой тяжелой. Когда она, наконец, закачалась на волнах, луна была высоко. Как в бреду, стоя по колено в воде, я изо всех сил подпрыгнул, перевалился в лодку и плюхнулся на дно. Тут я почувствовал, что все силы мои ушли на возню с лодкой. Кажется, я уснул мгновенно, даже не пытаясь задать самому себе вопрос о том, зачем я всё это проделал. . . .
3
Нейон Ти с сожалением перевернул страницу. Дальше несколько листов из книги были вырваны. Может, людьми, а может, временем, сотни лет хранившим эту книгу. Но каждый раз Нейона Ти охватывало раздражение, как в первый раз, когда в полёте к созвездию Амарон галактики 4Z\ W он открыл эту книгу. В том полёте он дважды перечитал её, как никто другой понимая чувства героя, попадавшего из одной безвыходной ситуации в другую. Когда он перечитывал эту историю, его никогда не тяготила мысль об отношении к ней со стороны читателей, как это бывало в случае с его мемуарами, непосильными для доверия многих его друзей. Там, на Земле, всё выглядело гораздо правдоподобней, чем его собственные истории из звёздной биографии. Нейон Ти прекрасно знал о том, что будет дальше, но он придвинул книгу и продолжил чтение: