Мария Мавлеева
ЗАПИСКИ КОТА КРИСА.
Глава 1. "Час зачатья я помню неточно..."
Уважаемый читатель! Позвольте представиться. Меня зовут Крис, кот Крис, по Прозвищу
Благородный. Место жительства: Петербург (лучший в России город для проживания
котов, да и не только котов, позволю себе заметить), улица Карпинского... Э-э, нет,
дальше продолжать не буду, а то вы еще будете претендовать на мою квартиру, а все
кошачьи вакансии здесь уже заняты. Квартирка, здесь, конечно, небольшая, но ничего,
мне, вернее, нам, хватает. Ох, прошу прощения, что-то я отвлекся... Пару слов о моей
потрясающей внешности. Окрас у меня черный с белой "манишкой" и "носочками" на
лапах, что ни на есть аристократический, а как же иначе?
Что ж, теперь можно начать и свое повествование. Как всякий уважающий себя кот, в
определенный момент жизни решил я взяться за перо и бумагу. Вспомните хотя бы моего
собрата кота Мурра, эх, жаль, не довелось нам познакомиться лично! Какой бы
философский диспут мы устроили бы, сидя на крыше! И вот я тоже передаю накопленный
мною бесценный жизненный опыт грядущим поколения питерских котов.
Итак, с чего же начнем? С самого начала. О первых днях и даже неделях жизни у меня
сохранились лишь смутные и сумбурные воспоминания. Помню лишь ужасно громкий и
скрипучий голос тетки, у которой и жила наша кошачья коммуна. Было нас штук десять
котят, примерно одного возраста, но я был самый маленький по размеру и с трудом ходил.
А посему при раздаче еды мне в желудок почти ничего не попадало, собратья подпускали
меня к плошке последним. Но эти трудности я переносил стоически, "не мясом единым", как говорится. Единственное, как-то ночью мы оттянулись по полной программе, у
хозяйки был какой-то праздник, и нам перепала еда с барского стола. Прошло еще
несколько дней, и вдруг моя судьба круто изменилась, причем в лучшую сторону...
Часть 2. "Ночь перед Рождеством".
И вот в один прекрасный день, а вернее, вечер, потому как на улице уже было темно,
Тетка притащила на кухню огромную сумку. Приговаривая "Ну что, охломоны, не зря я
вас кормила, пора бы и денежки с вас поиметь", она стала одевать каждому из нас на шею
дурацкий бантик и запихивать в эту необъятную сумку. Вы не подумайте, я вовсе не
против украшений, но когда впереди тебя ждет неизвестность, становится не до всяких
там ленточек. Потом молния на сумке закрылась, и мы оказались в полной темноте. Судя
по доносившимся звукам, тетка оделась, а потом потащила свою торбу и нас в ней на
улицу. "О Господи, - взмолился я,- только бы она не выбросила нас на мороз! Я согласен
терпеть побои и ту бурду, которой нас кормят! Только не это, только не холод!.." Но моим
опасения не суждено было сбыться. Ехали мы так долго, что я даже закемарил. Разбудил
нас яркий свет, когда молния на сумке, наконец, открылась, и мы испуганно стали
озираться вокруг, стараясь понять, где же это мы оказались. А оказались мы в каком-то
огромном, шумном и ужасно вонючем помещении, где туда-сюда сновало множество
людей. Вокруг нас тут же образовалась кучка народу, в основном каких-то малоросликов
(как я потом узнал, это дети, то есть человеческие котята). Они все указывали на нас
пальцами и кричали: "Мама! Посмотри, какие котята! Ну пожалуйста, купи мне одного!"
Мы испуганно прижались друг к другу. Очевидно, вопли маленьких человечков так
сильно напугали их родителей, что они поспешили оттащить их прочь от нашей сумки. И
тут раздался зычный голос нашей тетки-хозяйки: "Покупайте котят! Ласковые, умные, приученные к туалету! Специально для вас, на радость вам и вашим детям! Совсем
недорого!" "Ласковый, умный, это, конечно, про меня, но что такое приученный к
туалету? Помнится, когда я справлял свои, так сказать, естественные потребности, меня за
это всякий раз нещадно били. Если это учение, то предпочитаю оставаться неграмотным и
неученым..."
Время шло, вопли хозяйки возымели свое действие, нас понемногу разбирали, давая
хозяйке взамен шебуршащие бумажки. И вот, наконец, в сумке остались только несколько
кошечек и я, единственный мальчик. В другое время я, конечно, обрадовался бы столь
приятному обществу, но мой желудок напомнил о себе ужасающим урчанием, и в моей
душе затеплилась надежда, что, может быть, этот кошмар закончится, и я вернусь на
знакомую кухню к мерзкой похлебке, гордо именуемой "кашей". Но не тут-то было.
Около нашей сумки притормозил молодой человек в черной куртке и деловито спросил:
"А коты у вас есть?" - "Да, вот, остался последний", - ответила тетка, указывая на меня. Я, конечно, приосанился как мог, но молодой человек, казалось, потерял ко мне всякий