Модным был и сам жанр литературных «записок». Изданные от имени великих или малых мира сего, записки (мемуары) выражали личный взгляд на историю и современность, открывали то, что оставалось за границами официально известного[34]. Это могли быть «записки» реальной светской дамы или ее мнимой камеристки, известного литератора или его ученого кота[35] – важна была позиция наблюдателя, находящегося в пределах домашнего, интимного пространства. Таким наблюдателем детской жизни в «записках» Л. Ольней выступает кукла.
Повествование начинается с того, что мать собирается прочесть своим дочерям «нечто особенное». Чтение она предваряет словами: «Одна умная кукла выучилась писать и написала свои собственные записки». Столь фантастическое предположение, высказанное образованной дамой, оправдано тем, что чтение «записок» происходит во время рождественских праздников, с их атмосферой праздника и игры[36]. Мистификация завершается в конце книги открытием, которое сделала девочка, хозяйка куклы: «Открыв ее письменный стол, я нашла несколько маленьких тетрадей, исписанных так мелко, что мне нужно было вооружить глаза свои увеличительным стеклом, чтобы прочитать написанное. Тетради эти названы: „Памятные записки куклы“. Подле них лежало перышко от колибри, на котором засохли чернила»[37].
Казалось бы, повествование от лица куклы – такая же условность, как и рассказ от лица любого другого персонажа. Однако кукольная мистификация в глазах детей претендовала на правдоподобие. Тому, кто играет с куклой, легко поверить в ее способность писать. Так и произошло, когда «записки» увидели свет. Обсуждение их авторства в детском читательском кругу стало настоящим событием. «Одни, притом и большинство, говорят, что не Снежана [имя куклы. – М.К.] написала эти записки; другие приписывают их маменьке, еще другие, наконец, говорят, что тут вмешался домовой; везде только и говорят о Снежане и о ее Памятных Записках»[38]. Приходилось разубеждать слишком доверчивых читателей, наивно думающих, что кукла живая. «Вот я читала сама записки какой-то куклы, а разве она в состоянии была видеть и понимать что-нибудь, а между тем она письменно уверяла, что все понимает и все видит. – А ты веришь этому? – Конечно, верю. – Да как же кукла может писать? – Она занималась ночью письмом и записки свои, написанные пером колибри, прятала под постель свою. – Не верь этим глупостям, бедная моя Лиза, записки куклы написаны какою-то дамой, она для большего интереса сама себя назвала куклой, и под этим именем выдала книгу. – Так ты полагаешь, что писательница записок была не настоящая кукла? – Конечно, не настоящая. Ну как же может безжизненная кукла, сделанная из дерева, лайки и набитая отрубями, как может она рассуждать, видеть, слышать и писать?»[39] Примечательно, что разговор о правдоподобии ведется в книге под названием «Записки осла» С. де Сегюр. Условность повествования от имени такого персонажа не подвергалась сомнению, а вот рассуждения от лица куклы могли ввести в заблуждение доверчивых любительниц кукольной игры.
Обложка книги «Записки куклы», изданной в революционной Москве 1918 года (изд. И. Кнебель)
Бороться с заблуждениями детского воображения считали нужным и русские писательницы. Александра Ишимова, издательница журналов для девочек «Звездочка» (1842–1863) и «Лучи» (1850–1860), была сторонницей «правдивых» рассказов для детей, без фантастических элементов и сказочных преувеличений. В «Разговоре о новых книгах», помещенном в «Звездочке» за 1844 год, брат и сестра рассказывают о своих читательских предпочтениях. Мальчик расхваливает книгу «Путешествия Гулливера», от которой он пришел в полный восторг. Наставница возражает: что хорошо для мальчика, не подходит для его младшей сестры. «Она получила бы самые ложные и смешные понятия, которые надобно было бы потом с трудом искоренять в ней». Сестрица послушно соглашается: «Да и гораздо веселее читать о том, что в самом деле бывает на свете, нежели о том, что никогда не бывало и не будет»[40]. Ишимова не упоминала на страницах своих журналов о «записках куклы», но от назидательных рассказов с участием кукол она не отказывалась.
34
«Наш век есть, между прочим, век записок, воспоминаний, биографий и исповедей, вольных и невольных: каждый спешит высказать все, что видел, что знал и выводит на свежую воду все, что было поглощено забвением или мраком таинства» («Записки графини Жанлис». Париж. 1825 / Вяземский П.А. Литературные критические и биографические очерки. Т. 1. 1810–1827. СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1878. С. 206).
37
Памятные записки куклы. Повести для маленьких девушек, взятые с фр. В.К. Сомогоровым. СПб.: тип. А. Бородин и К°, 1841. С. 155.
39
Записки осла. Соч. гр. де Сегюр / Пер. под ред. Н.А. Ушакова. СПб.: изд-во т-ва «Общественная польза», 1864. С. 189–190.
40
Звездочка, журнал для детей, посвященный благородным Воспитанницам Институтов ея Императорского величества и издаваемый Александрою Ишимовою. Петербург, 1844. Ч. 9. С. 180.