Вера Ивановна взглянула на нее с любовью, притянула к себе и крепко поцеловала: ей приятно было видеть, что у Наты такое доброе, отзывчивое сердечко, да не только ей, родной матери, а даже мне, простой ничтожной кукле, это тоже очень нравилось.
Я начала с любопытством прислушиваться к дальнейшему разговору.
— Если бы я была большая и имела собственные деньги, то, конечно, ни на минуту не задумалась бы отдать их деткам больного столяра Ивана, — говорила Ната, охватив шею Веры Ивановны своими пухленькими ручонками. — Да, впрочем, мама, вместо денег у меня есть игрушки… Как ты полагаешь, если их продать, то денег наберется порядочно?
— Нет, мой друг, продать игрушки трудно — их никто не купит, а если и найдется желающий, то даст слишком мало; лучше устроим лотерею, это будет легче, удобнее и во всяком случае несравненно выгоднее.
Слово «лотерея» мне было немножко знакомо: когда я жила еще в магазине и лежала в коробке, то однажды слышала разговор двух приказчиков, которые собирались разыгрывать в лотерею какие-то вещи.
«Неужели Ната поместит и меня в число розыгрышей!» — подумала я с ужасом и устремила глаза на мою маленькую госпожу, но она даже не повернула головы по тому направлению, где я сидела, продолжая толковать с Верой Ивановной, каким образом все устроить.
— Мы напишем 50 билетов; каждому из них назначим дешевую цену, ну хотя бы по 20 копеек, — советовала Вера Ивановна, — значит, в общем кое-что наберется; да я с папой со своей стороны рублей по десяти прибавим.
— Значит, когда бедная женщина сегодня вечером придет за ответом, Надя может обещать ей все это?
— Может, если ты до тех пор не передумаешь относительно лотереи.
— О, нет, мама, не передумаю.
Вера Ивановна улыбнулась, встала с места и пошла в другую комнату.
А Ната, заложив ручки за спину, молча заходила взад и вперед по комнате, причем личико ее приняло такое серьезное выражение, какого я у нее еще никогда не видывала.
Кругом наступила полнейшая тишина, нарушаемая только легкими шагами девочки по паркету.
Но тишина эта продолжалась недолго: через несколько минут дверь отворилась, и на пороге показалась кузина4 моей маленькой госпожи — Леночка Жданова, с которою Ната была всегда большою приятельницею.
— Здравствуй, — встретила ее Ната и сейчас же сообщила о предполагаемой лотерее.
Девочки говорили много, долго, не умолкая; я слушала их с удовольствием до тех пор, пока вопрос не коснулся меня…
— Милочку тоже поместим в числе выигрышей, — настаивала Леночка, — иначе никто не возьмет ни одного билета; я первая не дам не только 20 копеек, но даже гривенника5, если ты не захочешь включить ее.
«Как! — подумала я, задрожав всем моим маленьким тельцем. — Милочка тоже будет разыгрываться; следовательно, я не останусь больше жить с Натой, попаду в другие руки… попаду к незнакомой девочке, может быть, злой, гадкой, которая не захочет беречь меня, не захочет любить и баловать так, как любила и баловала Ната… Это ужасно… это невозможно!» — продолжала я мысленно рассуждать сама с собою и старалась сделать всевозможное усилие, чтобы вскочить с места, подбежать к Леночке, заставить ее замолчать, но, увы, никакие усилия пользы принести не могли, я оставалась неподвижна, я молчала в то время, когда мне хотелось говорить, и улыбалась тогда, когда хотелось плакать…
— Но мне жаль расстаться с Милочкой, я так люблю ее, привыкла к ней, — тихо возразила Ната.
— Коли жаль, так не устраивай лотереи, никто тебя не неволит.
— А та бедная женщина с бледным лицом и впалыми глазами, а ее оборванные, полуголодные дети… ты ведь их не видела, значит, не можешь себе представить, до чего они жалки.
— Не видела, но судя по твоим словам легко воображаю и нахожу, что не помочь им в их трудные минуты грешно и стыдно…
— Барышня, сейчас приходила женщина, которая была сегодня утром, — прервала разговор девочек показавшаяся на пороге горничная, — я сказала все, что приказано, и если бы вы видели, как она обрадовалась, как благодарила вас, Веру Ивановну, как молилась Богу!
Ната смотрела на горничную какими-то особенными глазами, — не трудно было догадаться, что в ней происходила сильная борьба, что ей очень жаль бедную женщину, жаль деток, что ей хочется помочь им, и в то же самое время тяжело, непроходимо тяжело расстаться со мною!