Мы все – люди пишущие. Чем дальше – тем больше. Рассказом о своей жизни вряд ли кого-то можно удивить. Андрей тоже не удивил – он наверняка и не ставил такой задачи.
Он, сам того не представляя, создал машину времени. Которая унесла меня навстречу своей памяти. Я думал, что многое помню и многое забыл. Оказалось, я могу многое вспомнить – через почти что три десятка лет.
Уверен, с вами произойдет тоже самое. Так что спасибо Андрею.
Читайте – не пожалеете.
Это ведь и про вас тоже.
Илья Казаков, пресс-атташе сборной России по футболу, комментатор телеканалов ВГТРК «Россия-2» и «Спорт-1»
От автора
После написания первой книги «Просто wasy и Спартак» прошло несколько лет.
И по правде говоря, я уже даже и не думал, что когда-нибудь вновь возьмусь за перо.
Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает.
Мои хорошие товарищи и друзья буквально уговорили меня написать этот роман.
Роман не о футболе и „Спартаке“, но, видно, такая у меня судьба, что без них никуда. Поэтому некоторые главы посвящены игре миллионов и плотно переплетаются с судьбой автора, и не только его одного.
Книга написана по памяти, без использования справочных материалов или других литературных источников.
Всё это – весёлое глумление над действительностью, от первого и до последнего слова.
А вам, дорогие друзья, судить – насколько этот труд удался и удался ли вообще.
Часть первая
Сокольники
Первоклашка
Осенью 1964-го года я пошёл в первый класс. Много-много цветов, добрая старушка учительница с проседью в волосах.
На ней зелёная кофточка на пуговицах.
Выступает директор школы. Директриса уже депутат райсовета, холёная дама с бюстом мадам Грицацуевой.
Мне она кажется верховной властью и вершителем наших маленьких детских судеб.
Одноклассники с мамами и одноклассницы с огромными бантами белого цвета.
Банты вплетены прямо в пышные каштановые кудри.
Воздух дрожит от торжественности и партийных славословий.
В этой школе я проучился ровно десять лет.
Серое здание эпохи развитого социализма с огромными лестничными пролётами.
Первая любовь, первая подтёртая «пара» в дневнике, первая запись:
«Завтра в школу с родителями».
Начинали писать перьевыми ручками, их макали прямо в чернильницу.
Чернильница в парте – зелёного цвета, под цвет одежды классной руководительницы.
Высунув язык от напряжения, делаю наклон пером в нужную сторону, но буквы пляшут, как в безумном рок-н-ролле.
Зато читаю уже бегло, по крайней мере огромные матерные слова, вырезанные на парте перочинным ножиком моими предшественниками.
«Кто тут сидит, того люблю, кладите в парту по рублю».
И слово из трёх букв. Без него никуда.
Ленин
В школу меня привели папа и мама, как и любого маленького человечка-первоклассника.
Мама была коренная москвичка, женщина строгая и правильная.
Именно от неё я получил первые в жизни уроки приличного поведения и хорошего тона.
Папа – человек более мягкий, он и сейчас живёт со мной в Берлине, ему уже 92 года.
Родился он в Рыбинске, а в Москву перебрался в начале тридцатых годов совсем ещё не оперившимся юнцом.
Я был ещё школьником начальных классов, когда папа поведал мне интересную и поучительную историю, которая запала в память.
Середина двадцатых годов, расцвет НЭПа.
Мой дедушка, а он умер ещё до войны, работал портным и шил брюки – или штаны, про которые позже Ильф и Петров скажут, что их нет.
Папина сестра перманентно ездила в Москву за тканью, а остальные члены семьи продавали дедушкину продукцию на базаре.
И вот лютой зимой 1924 года, аккурат в конце января, тётя едет в Москву за очередной порцией ткани.
Её встречают у поезда, папа тоже тут, как самый маленький и почётный член семьи.
– А где же ткань? – спрашивают все.
– Ткани нет, – виновато говорит тётушка, понурив голову.
– Как нет? – Ведь столько заказов на штаны!
– В Москве всё закрыто. Какой-то Ленин умер…
Немая сцена – в Рыбинске простые люди понятия не имели, кто такой вождь мирового пролетариата.
А директриса нашей школы уже во втором классе нацепила мне на серый мышиный пиджак, цвета крысы Шушеры, маленький октябрятский значок с анфасом вождя мирового пролетариата.
Меня так и пёрло, по детской наивности, выдать депутатше всю правду матку, но хватило детских мозгов промолчать и выдавить из себя:
– Октябрёнок – помощник пионеров и комсомольцев.
Хотя за папу было очень обидно.
Оставить весь Рыбинск без портков – это было выше моих сил и детского неокрепшего сознания.