Правду сказать, мне и самой было страшновато вылетать в такую непогоду. Долго ли сбиться с курса и потерять дорогое время на вынужденную посадку в каком-нибудь глухом углу, вдали от дорог и населенных пунктов. Но я рассчитывала на свой штурманский опыт.
Офицер забрался в заднюю кабину, и я подняла «У-2», мокрый от дождя в воздух. «Главное – выйти к реке, — думала я. – увижу город, а там и аэродром поблизости…».
Облачность тяжело навалилась и прижимала самолет к земле. Я летела над самыми верхушками деревьев и трубами деревенских изб. Я видела, кК из домов выскакивали ребятишки, размахивали руками и бросали вверх шапки, и эти шапки – ей-богу, я не шучу – чуть ли не долетали до меня…
Дождь резко усилился, перешел в ливень. Боковой ветер сбивал меня с курса, заставлял вводить поправки на снос. С трудом разглядела я сквозь потоки воды тусклую поверхность реки. Теперь ориентироваться было уже легче. Я увидела город и минут через двадцать вышла к аэродрому…
Мой пассажир крепко пожал мне руку. А командир соединения, вышедший нам навстречу, удивленно спросил:
— Как вы долетели?
Я пожала плечами:
— Долетели как видите.
— Вот отчаянный пилот! – Он засмеялся. – прямо актриса в воздухе…
И еще один памятный полет. Группа наших истребителей – четыре «ЯКа» — сопровождала особо важный самолет. Погода была скверная: густая облачность, туман. Не без труда разыскали мы нужный нам аэродром. Передали «подшефный» самолет другой группе, заправили свои машины, приготовились к обратному перелету. А как вылетишь, если погода совсем испортилась?
— Вот что, девочки, — говорю я подругам. – я поднимусь, посмотрю, можно ли пробить облачность. А вы тут ждите меня.
Взлетела я и сделала несколько кругов. Сплошное молоко, ничего не видать. И самое ужасное – не могу найти аэродром с которого только что вылетела. Земля будто серым одеялом закрыта. Отчаянное положение. Долго я металась над районом и наконец решила лететь на свой аэродром, в Воронеж. Что еще оставалось делать? Легла на компасный курс, вычислила, сколько времени надо лететь, зная расстояние и скорость своего самолета. К счастью, удалось на подходе к Воронежу связаться по радио с полком. Видимость и здесь была паршивая, но все же в разрывах облаков нет-нет да и мелькнет земля. В баках у меня оставалось совсем мало бензина, когда я наконец посадила машину на аэродром.
Можно было представить себе, как волновались летчицы, ожидавшие моего возвращения. Я тоже страшно волновалась, места себе не находила. Как только облачность слегка рассеялась, я тут же вылетела на «ПО-2» к своим. Девочки бросились обнимать меня. Они просто плакали от радости:
— Ох штурман, а мы уже боялись, что никогда больше вас не увидим…
Над Воронежем и Касторным то и дело появлялись фашистские бомбардировщики. Наши девушки-истребители вступали с ними в бой. Боевой счет полка увеличивался.
Как-то раз мы с Марусей Кузнецовой – моей верной и неизменной ведомой — патрулировали над крупным военным объектом. Вдруг слышу в наушкниках голос нашего начальника штаба Макуниной:
— Соколо-11! Сокол-11!! К северу от вас на высоте четыре тысячи идет самолет противника!
Осматриваюсь. Действительно, недалеко от нас, но гораздо выше, встречным курсом идет «Юнкерс», очевидно, замечает нас – встреча с истребителями не очень то ему по вкусу. Он увеличивает скорость и ныряет в облака. Ну нет, так просто ты от нас не уйдешь! На полном газы мы мчимся вдогонку. Сближаемся… «Юнкерс» открывает огонь. Вижу: у его крыльев бешено замигало желтое пламя. Я ловлю нос вражеской машины в перекрестие прицела. Нажимаю на гашетку. Маруся тоже ведет прицельный огонь. Тяжко, упруго стучат пулеметы. Длинная очередь… Черный дымок потянулся с правого крыла «Юнкерса». Ага, мотор горит! «Юнкерс» с воем входит в крутое пике – у уже не выходит из него. Он врезается в землю, столб дыма и огня встает над местом его гибели.
Мы с Марусей делаем круг над догорающим фашистским самолетом. Мы счастливы: еще одной боевой машиной меньше у Гитлера!
А через пятнадцать минут, вернувшись на свой аэродром, я рапортую Гридневу:
— Товарищ майор, задание выполнено, самолет противника сбит…
Двое против сорока двух
Голубым апрельским утром я дежурю на командном пункте полка. Телефонный звонок: пост ВНОС сообщает, что с юга, из-за линии фронта, на высоте около четырех тысяч метров идет большая группа бомбардировщиков «Ю-88» и «Д-215» курсом на железнодорожный узел Касторное.
По моему сигналу тут же поднимается в воздух дежурная пара истребителей.