Есть и иная слава у этого края, овеянного романтикой освободительной борьбы. В трех десятках километров от Корсуни, в селе Моринцы, родился Тарас Григорьевич Шевченко. Здесь прошли его детские годы. Здесь, в городе Каневе, на высоком берегу Днепра, покоится прах великого кобзаря Украины.
Зеленые холмы и рощи этого края, тихая речушка Рось, несущая свои воды в Днепр, полны поэтического очарования. Но мы попали в эти места в иное время, и нам было не до красот природы…
В результате осеннего наступления советских войск на правом берегу Днепра, южнее Киева, в районе Корсунь Шевченковского, линия фронта изогнулась глубокой впадиной. Этот «мешок» был опасен для немцев, но в то же время они возлагали на него некоторые надежды: Корсуньский выступ был подходящим плацдармом для подготовки контрнаступления на Киев. Немцы располагали здесь очень значительными силами.
1944 год, год полного изгнания немецко-фашистских захватчиков из пределов нашей Родины, начался сокрушительным ударом советских войск под Ленинградом. А затем наступила очередь Корсунь-Шевченковского. Войска 1-го и 2-го Украинских фронтов с двух сторон прорвали фашистскую оборону и 28 января соединились в районе Звенигородки, окружив Корсуньскую группировку противника. 3 февраля над Москвой прогремел салют в честь этой новой победы.
В гигантском «котле» оказались два немецких корпуса, в состав которых входили десять полнокровных пехотных дивизий, одна моторизованная бригада и другие части помельче. Окруженная группировка насчитывала 80 тысяч солдат и офицеров, около 400 танков и самоходных орудий и множество другой боевой техники. Командовал ею генерал артиллерии Вильгельм Штеммерман.
От Умани и Кировограда на помощь окруженной группировке спешили немецкие танковые корпуса. Изнутри кольца противник предпринимал яростные попытки прорвать окружение.
А зима стояла на редкость гнилая. Таял снег на полях. Пушки и танки увязали в грязи раскисших дорог, пехота скапливалась для атак в размытых водой окопах и оврагах. И все же советские солдаты упорно шли вперед, ломая сопротивление врага, сжимая кольцо окружения.
Несмотря на нелетную погоду, наша авиация активно помогала наступающей пехоте. Штурмовики бреющим полетом проходили над немецкими позициями, поливая их пушечно-пулеметным огнем. И сразу после штурмовки следовал бросок стрелков…
Истребители нашего полка летали в разведывательные полеты. Кроме того, наши «ЯКи» использовались как штурмовики. Мы проходили бреющим над скоплениями боевых машин, поливая их пушечно-пулеметным огнем, зажигали немецкие склады с горючим.
Ассы из мужских полков сбивали в день по 3 – 4 «Фокке-Вульфа 190», или, как их обычно называли, «рамы».
В начале февраля у истребителей появилась новая обязанность: воздушная блокада «котла». Немцы лишились множества складов горючего, продовольствия, боеприпасов. Гитлеровское командование бросило на помощь окруженной группировке транспортную авиацию.
Летчик-истребитель одного из полков старший лейтенант Суриков однажды, барражируя над «своим» квадратом обнаружил колонну транспортных самолетов «Юнкерс-52». Под прикрытием «мессеров» они шли на посадку внутри кольца. Суриков немедленно сообщил об этом по радио на свой командный пункт, а сам кинулся на своем «Лавочкине» в атаку. С первого же захода он пушечной очередью поджег один из приземлившихся «Юнкерсов». Прежде чем «Мессершмитты» навалились на него, Суриков успел зажечь и второй «Юнкерс». Тут над аэродромом появились другие «Лавочкины», а вслед за ними – штурмовики «Ильюшины». Пока наши истребители дрались с «мессерами», штурмовики старательно засыпали сериями бомб немецкие транспортные машины.
С этого дня борьба с транспортными самолетами стала главной задачей наших истребителей. Поля и холмы под Корсунью были просто усеяны «металлоломом» — остатками сбитых «Юнкерсов-52». Черный дым стелился над полем боя.
Многодневное сражение подходило к концу. Все туже сжимались стальные тиски. Мрачное настроение безысходности охватило немецких солдат. Но все же, перед самым концом, враг успел совершить страшное злодеяние…
Ночью 13 февраля эсесовцы из бригады «Валлония» подожгли Корсунь. Озверевшие пьяные факельщики швыряли в дома гранаты, обливали бензином мирных жителей. По улицам с криками метались живые факелы. Грохотали взрывы, рушились дома, зловещее зарево встало над городом.
Корсуньская трагедия длилась всю ночь, а на рассвете грянуло могучее русское «ура!», и наша пехота сквозь снежный буран двинулась на штурм города.