На фирмах же Туполева и Ильюшина почти все самолеты в первый полет поднимали свои шеф-пилоты, а иногда и другие, но тоже свои летчики. С какого-то времени и в остальных КБ образовались мощные летно-испытательные станции, оформились свои летные подразделения из высокопрофессиональных испытателей, и опытные самолеты стали поднимать в небо свои летчики. Видимо, имело значение и то, кто был шеф-пилотом: на нашей фирме почти все опытные самолеты первыми поднимали фирменные испытатели с тех пор, когда шефом стал Григорий Александрович Седов.
Конечно, ЛИИ подключался к испытаниям, обычно в самом их начале, проводил много ответственных программ; в отличие от нас, которым зачастую требовалось определить крайние точки летных характеристик самолета, иногда не особенно вдаваясь в скрупулезные исследования, ЛИИ занимался именно такими исследованиями, дававшими ценные результаты.
Можно понять генерального конструктора, предпочитающего летчика-универсала ЛИИ собственному «фирмачу»: летчик, привыкший летать на самолетах различных конструкций, не должен иметь особых проблем при освоении еще одного типа, к тому же он, сравнивая характеристики однотипных самолетов разных конструкторов, может подсказать немало ценных решений. Все это правильно. Но, с другой стороны, «фирмач» намного лучше знает особенности самолетов именно своей фирмы, даже может предугадать поведение самолета и его систем, потому что ему известно, как решает тот или иной технический вопрос тот или иной специалист фирмы. Что же касается универсальности, то летчики фирм летают на совершенно непохожих друг на друга самолетах: у МиГ-21 и МиГ-31 общее только название МиГ, ну, и кабины всех МиГов в чем-то едины; то же и у «суховцев»: что общего у Су-9 и Су-24? Хотя и их кабины имеют свой, «суховский», интерьер, во многом отличающийся от «МиГовского».
Не последнее и то, что для фирменного летчика родной самолет, что дитя для родителя. Какой бы плохой характер, какие бы болезни это дитя ни имело, задача родителя — испытателя состоит в том, чтобы вырастить и воспитать нормального, здорового члена самолетного общества, себе и другим на радость и утеху…
Можно, конечно, сказать, что независимый летчик ЛИИ даст более объективную оценку, чем кормящийся от генерального конструктора «фирмач», но это не совсем, я думаю, справедливо. Ведь самолет делается не для себя, на нем будут летать сотни, тысячи летчиков, любые дефекты все равно вылезут наружу, скрыть их невозможно. Какова же цена будет испытателю, если он не приложит всего своего умения, чтобы его самолет удовлетворял требованиям заказчика, если он допустит, что на его самолете будут летать летчики, не знающие всех известных испытателю фирмы особенностей? Поэтому летчики КБ «копаются» в своем самолете ревностней других. Бывает, к сожалению, что не все удается «выкопать», но это уже не вина испытателей КБ: многие неприятности «всплывают» только при массовой эксплуатации, а частенько и сами испытатели фирм становятся первыми жертвами какого-либо отказа или неудачного технического решения.
В случае с «Аналогом», насколько я знаю, все было проще: «наверху» решили, что этим самолетом будет заниматься ЛИИ, и ведущим летчиком был назначен Гудков. О нем известно уже немало, правда, в основном после его гибели, как у нас водится, но я хотел бы к этому немного добавить.
Как летчик-испытатель становится авторитетным, высококлассным специалистом?
Принято говорить, тем более, писать, что он смелый, отчаянный, все ему нипочем, рискует он на каждом шагу, беспрестанно попадает в безвыходные положения, однако геройски из них выходит и становится чудо-испытателем.
Все это немножко не так. Конечно, чтобы пойти в авиацию, стать просто летчиком или парашютистом, не говоря уж о том, чтобы заниматься испытаниями авиационной техники, нужно быть, по крайней мере, неробким: за свою достаточно долгую летную жизнь я не встречал трусливых летчиков, их просто не бывает. Другое дело, что встречаются разные характеры: один горячий, нетерпеливый, другой спокойный, рассудительный, может быть, осторожный; кстати, осторожность в нашем деле совсем не мешает, если только она не доминирует надо всем остальным…
Что это такое, испытательный полет? Это до мелочей разработанные на земле при непосредственном участии испытателей действия летчика или всего экипажа (на многоместных аппаратах), направленные на получение нужного результата. Летчик должен точно выполнить задание, причем так, чтобы потом можно было проанализировать материалы, оценить их и понять, что происходит с машиной, с её системами, наметить пути к дальнейшему исследованию. Летчик серийного завода оценивает соответствие самолета (вертолета) заданным техническим условиям при выполнении стандартных заданий, так называемых «профилей», летчик КБ, ЛИИ, ГК НИИ, государственного научно-исследовательского института гражданской авиации выполняет различные режимы, по которым оценивается и исследуется поведение самолета и его систем во всевозможных условиях полета. (Я все время употребляю термин «самолет», имея ввиду летательные аппараты вообще.) Главное — понять поведение машины, но еще главнее привезти на землю материалы, по которым можно судить о проделанной работе. Впрочем, сейчас имеются системы регистрации параметров полета в реальном масштабе времени: по телеметрическому каналу непосредственно с борта самолета поступает информация, и специалист на земле может вмешаться в действия экипажа, чтобы добиться того результата, который нужен. Для самодеятельности в испытательном полете места мало: можно, по предварительной договоренности, повторить тот или иной режим или совсем не выполнять некоторые из них, если остается мало топлива, а больше внимания уделить другим режимам, более нужным в данный момент испытаний.