Защищался Ж.М. яростно. И добро бы, как вся эта публика, требовал «уважения к собственным законам» или абстрактного соблюдения каких-то буржуазных прав буржуазного человека. Вот было бы смеху! Так нет же, он всерьез затеял опровергнуть саму суть обвинения. Брал с художников деньги – значит, наживался. А наживаться у нас не положено. Так этот паскудник начал подсчитывать, сколько надо было сделать кадров для создания каталога выставки очередного гения, каков процент брака при этом, да сколько экземпляров он отпечатал. Его послушать, так он чуть не за свой счет все это делал. Тоже, отец-благодетель нашелся. А кто ему разрешил вообще какие-то каталоги печатать, а? У нас для этого специальные издательства есть: «Советский художник», «Искусство», «Аврора». Вот туда бы и обращались. Там посмотрели бы, запросили Союз художников, конечно, и если действительно вещи стоящие, то изготовили бы альбомчик в лучшем виде, почему же нет? Ходили вы туда? Даже и не пытались. А почему? Так это ж ясно. Художнички не ходили, потому что никакие они не художники, а мазилы: в профессиональный союз никого из них не принимали. Ну, а про Ж.М. и говорить нечего: он сразу всей своей клиентуры лишился бы. О подарках тоже лучше бы помалкивал. Ах, он, видите ли, собственную коллекцию собирал. Коллекцию – чего? Вот этой мазни? Думаете, его личное дело считать эти картинки мазней или искусством? Ошибаетесь. Наши эксперты-искусствоведы ясно показали, что художественной ценности во всей этой гадости нет, а Ж.М. человек психически здоровый, с высшим образованием. Раз так, должен был понимать, что коллекционировать тут нечего. А все-таки собирал. Значит, с какой целью? Правильно, с целью наживы! Что и требовалось доказать.
Короче, дали Ж.М. года три лагерей и отправили куда положено. Коллекцию, как не имеющую художественной ценности, приговорили к уничтожению путем сожжения. Но вот тут, оказывается, немного пережали товарищи. Их тоже, конечно, понять можно. Ведь это сколько наглости надо иметь, чтобы упорно, вопреки очевидным фактам, доказывать, будто из денег тех штукарей на себя он трех копеек за трамвай не истратил. А свидетели! Заросшие, грязные, развязные, большинство, между прочим, явные трусы. Но… погорячились товарищи. Весь этот сброд, вся эта стая оборванцев связалась с западными перекупщиками, и такой они гвалт, такой «Вой из Америки» подняли, да если б из Америки, а то – со всего мира, и больше всего – из Европы! Хоть ложись и помирай. «Расправа над искусством», «невиданное варварство»… Почему это – невиданное, когда очень даже виданное – сами-то, небось, и Льва Толстого в костры кидали. Ну ладно, как говорится, замнем для ясности. В общем, насчет «уничтожения путем сожжения» пришлось отменить пункт в приговоре. А жаль. Кое-кто из товарищей кое-что из этой мазни уже себе присмотрел – как сувенирчик на память обо всем этом дельце. Отчего ж перед уничтожением не прихватить? Ведь все равно сожгут. Даже, вроде бы, доброе дело получается. А тут так неудобно вышло: пришлось возвращать (не навсегда, конечно – пока ругня не утихнет). И пошла тягомотина: Ж.М. придумал о большинстве картин говорить, будто они ему не принадлежат, а даны художниками на время, эти мазилы орут: «Отдайте наши работы», и сам черт не разберет, чтó они для очередного «вернисажа» Ж.М. принесли и, получается, имеют право, гаденыши, считать своим и не подлежащим конфискации, и чтó все же ему подарили, то есть передали в собственность, а ведь надо составлять опись, опечатывать, ото всех этих чертовых «голосов» отплевываться, да тут еще Москва недовольство изображает, будто там у них лучше. Сумасшедший дом! В итоге насчитали почти тысячу наименований картинок, гравюр и «художественной фотографии»…