а) Авторитетные источники и обычно хорошо осведомленные круги. Ежедневно публикуется огромное число телеграмм, которые начинаются словами: «Как стало известно из авторитетных источников…» или же: «В обычно хорошо осведомленных кругах полагают…» Стиль телеграмм, понятно, изменился с тех пор, когда писали: «К нашему вящему изумлению, кабинет Сент-Джеймса не смог не выразить своей глубочайшей озабоченности в связи…» (с международным положением, конечно), но «авторитетные источники» и по сей день не иссякли, и без «хорошо осведомленных кругов» не обходится ни одна газета. Постоянные ссылки на «авторитетные источники» невольно наводят меня на мысль, что существуют еще и какие-то неавторитетные или просто даже смехотворные источники, на которые предпочитают не ссылаться. (Точно так же, слушая, как какой-нибудь стратег заявляет: «В случае серьезного конфликта мы не остановимся перед применением атомного оружия», начинаешь понимать, что можно запросто расстаться с жизнью во время одного из многих конфликтов, причем далеко не серьезных).
Меня давно интересует, что же из себя представляют «авторитетные круги». Хоть бы раз, только раз прочесть в газете телеграмму, составленную в нижеследующих выражениях: «Как стало известно из недостаточно авторитетных и обычно плохо информированных, но тем не менее заслуживающих особого доверия источников, министры правительства Ее Величества, отказавшись от освященного традицией уик-энда (ритуальная формула), собрались для поверхностного изучения обстановки, которую договорились считать труднообъяснимой». Но я не слишком на это рассчитываю. Обозреватели обычно предпочитают объяснять. Предположим, что глава Советского правительства завтра исчезнет где-то там в Монголии. В ту же минуту сотни комментаторов примутся объяснять, почему и как это произошло. Было бы куда лучше, если бы они предвидели событие заранее, но не следует требовать от них слишком многого. То же самое происходит и с золотом. Стоит ему упасть в цене, как нам сразу же объясняют, чем вызвано это падение. Стоит подняться — нам опять дают объяснения. А в период относительной стабильности, когда нам особенно хотелось бы знать, поднимется оно в цене или упадет, все хранят молчание. Надо ждать. И тут на помощь приходят:
б) Время (которое работает). Фактор времени чрезвычайно важен в международной жизни. На кого, собственно говоря, работает время? Не так-то легко в этом вопросе прийти к определенному выводу (серьезному). Работает оно то на одного, то на другого, словно ландскнехт. Но, как правило, время редко работает на Францию, где считается, что оно всегда работает на других.
в) Поворотный момент. Несомненно, если верить тому, что нам говорят, мы переживаем сейчас поворотный момент. Сколько времени он уже длится? Трудно сказать. Что касается меня, я бы никогда не поверил, что могу так долго находиться на повороте: а именно целых сорок пять лет. Я родился в поворотный момент, когда я сдал экзамен на бакалавра, мне объявили, что в моей жизни произошел поворот, вместе со всеми я переживал всевозможные повороты во время войны и оказался на повороте, когда улеглись бури, и по сей день я ежедневно слышу, что мы находимся на повороте (хотел бы я знать, сколько передовиц, с тех пор как вертится Земля, было озаглавлено «Решающий поворот» или же «Нельзя терять ни минуты»). Не удивительно, право, что происходит столько несчастных случаев — это понятно каждому автомобилисту, — едешь семь километров по прямой, не встретив на пути ни одной машины, но на первом же коварном повороте налетаешь сразу на две машины, которые несутся навстречу, держась левой стороны. Не знаю, создан ли я для подобной жизни на вечных поворотах; но я давно привык к мысли, что покину этот мир, несомненно, в поворотный момент.
г) Наклонная плоскость. Обычно она следует за последним поворотом, что вполне логично, но охотнее всего эти слова употребляют, когда хотят подчеркнуть угрозу финансового кризиса.
С тех пор как я пребываю на этой грешной земле, я каждые три-четыре года слышу заявление того или другого уважаемого деятеля, который утверждает, что мы катились по наклонной плоскости и только своевременно принятые им меры спасли нас от полного банкротства. Если же учесть, что французы слышат подобные заявления как от своих министров финансов, так и от многих других политических деятелей со времен Гуго Капета, то волей-неволей приходишь к мысли, что эта наклонная плоскость при всем своем роковом характере вполне безопасна для движения. А так как, насколько мне известно, нигде и никогда не объявлялось о продаже с молотка имущества Франции, то одно из двух: либо рубеж, отделяющий нас от банкротства, беспрерывно отодвигается, либо мы уже переступили через него, но от нас это тщательно скрывают.
Мало-помалу я привык безмятежно катиться по этой дороге катастроф, где бдительные стражи — министры охраняют нас от грабителей и при этом заботливо следят за тем, чтобы не слишком разбухли наши бумажники. Эти бумажники стали заметно легче с тех пор, как в них появились более весомые деньги, парадоксальность данного факта и по сей день приводит меня в изумление. Решение, откровенно говоря, гениальное, хотя и не слишком похвальное. (Глядя на падающую кривую маленьких слитков золота, с помощью которых графики изображают все уменьшающуюся ценность нашего франка, невольно задаешься вопросом, как далеко мы сможем зайти при столь далеко идущих планах.)
Какие бы страшные картины ни рисовали нам, предлагая очередную пилюлю (Франция в рубище бредет по земле с протянутой рукой — одна из наиболее впечатляющих), нас труднее разжалобить, чем заставить потуже затянуть пояс. Мы слишком хорошо знаем, что за этим «последним поворотом» возникнут другие, «решающие», «окончательные», и все-таки Земля, а вместе с ней и Франция (чуть лучше или чуть хуже одетая) будет по-прежнему вертеться. И мы наперед знаем, что спустя многие месяцы и годы мы снова услышим все то, что уже не раз слышали от своих премьер-министров. И мы восхищаемся не только тем, что они все еще находят какие-то слова, но и тем, что, обращаясь к народу, чей скептицизм общеизвестен, они способны, сохраняя полную серьезность, снова и снова говорить о сбалансировании расходов и доходов. Их высказывания столь безукоризненно разумны, полны такой незамутненной детской логики, что начинаешь недоумевать, как до этого прежде никто не додумался? Да существуют ли у нас депутаты? Продолжается ли поступательное движение? Весьма сомнительно, ибо, если не осуществлено самое элементарное, это значит, что мы уже лет сто сидим сложа руки. «Само государство, — заявляет очередной премьер-министр, — должно подавать пример, добиваясь серьезной экономии». Это означает, что до последнего времени государство в вопросах экономии вело себя крайне легкомысленно. «Необходимо произвести перераспределение постов». Нельзя яснее дать понять, что до сих пор посты были распределены из рук вон плохо и что из министра связи получился бы прекрасный товарищ министра культуры. «Мы должны провести в жизнь энергичные финансовые мероприятия». Значит, до этого за нашей спиной проводились какие-то анемичные мероприятия? Вероятно, раз необходимо «оздоровить финансы, оживить торговлю, восстановить доверие»… Можно подумать, что до сих пор наши правители обращались лишь к самым захудалым лекарям. И легко мирились с тем, что наша страна, доверившись шарлатанам, дышит тлетворным воздухом.
Что касается денежных реформ, они беспокоили бы меня не больше, чем всякого другого, если б мне не приходилось объяснять их Терезе. Не легко порой бывает объяснить женщине то, что ты сам не слишком хорошо понимаешь, делая при этом вид, что ты-то уж во всем прекрасно разбираешься, она просто не способна понимать подобные вещи. Если бы еще женщины с самого начала следили за их ходом, тогда еще можно было бы вовремя сориентироваться, внимательнее изучить факты. Но обычно пройдет немало времени, прежде чем женщина возьмется за какую-нибудь статью, где речь идет о возврате к системе обратимой валюты или о налогах, взимаемых при передаче права собственности на недвижимое имущество другому лицу. И лишь когда появляются крупные заголовки и притягивают к себе их внимание (так же, как и наше), тогда они вдруг требуют от нас тоном, не допускающим никаких возражений, чтобы мы объяснили им в двух словах, что такое снятие таможенных барьеров, «S.M.I.G.»[189] или чем вызваны дотации на бакалейные товары, и мы попадаем впросак.
189
Salaire minimum interprofessionnel garanti — минимальная гарантированная заработная плата для всех профессий.