Французы, которые любят повторять, что молчание — золото, волей-неволей должны были бы признать, что Англия — богатая страна. Наша молчаливость особенно дает себя знать во время разговора. Вероятно, поэтому aliens[42] с таким трудом понимает нас.
Каким же образом, черт возьми, англичане ухитряются разговаривать, не раскрывая рта?
При помощи пресловутого «гм». Это самое «гм» — солидная основа бессловесного разговора — одна из старейших и наиболее уважаемых британских традиций.
Впрочем, изредка в каком-нибудь салоне можно встретить разговаривающего англичанина. Случается — чего на свете не бывает, — что иногда наталкиваешься даже на болтуна. Болтун говорит, говорит и вдруг замечает, что никто не собирается ему отвечать (нечленораздельное гмыканье в счет не идет), тогда он начинает отвечать сам себе. Слушая таких оригиналов, которые разбивают свои монологи на две части, иностранец может подумать, что разговаривают двое. Но хорошо воспитанный англичанин, то есть типичный англичанин, быстро замолкает. Он делает паузу. А затем откуда-то из глубины горла вылетает замогильное «гм».
У других народов подобный звук означает, что разговор будет продолжен. У англичан — отнюдь нет. Конечно, не исключено, что продолжение и последует. Но, как правило, оно не следует. Откровенно говоря, не совсем ясно, куда же оно исчезает. Но факт остается фактом: продолжение следует крайне редко. В этом и состоит сдержанность и корректность.
Значит ли это, что англичане вообще не разговаривают? Конечно, нет — они разговаривают, но разговаривают совершенно иначе, чем французы! Во Франции, где любят блеснуть словцом, молчаливый человек социально убивает себя. В Англии, где искусство разговора сводится к умению молчать, человек блещет именно своей тусклостью.
Взять хотя бы погоду.
Возможно, французы и являются непревзойденными мастерами разговора, но они становятся беспомощными, как малые дети, когда речь заходит о погоде. В этой области англичане чувствуют свое превосходство. Надо отдать справедливость французам: они и не пытаются соперничать со своими соседями. Говорить во Франции о дожде или о хорошей погоде — значит признать себя неспособным говорить о чем-нибудь другом.
В Англии это священный долг и признак хорошего воспитания. Истинному англичанину необходимо прежде всего научиться говорить о погоде, о погоде, которая стоит сегодня, о погоде, которая была вчера, о погоде, которая, вероятно, будет завтра… Погода — это ключевое слово, слово-стержень, на котором держится весь разговор: weather… rainy weather… cloudy weather… dreadful weather… stormy weather… incredible weather![43] Вполне возможно, что при сотворении мира погода в какой-то степени была создана для того, чтобы дать англичанам тему для разговора. И действительно, нет на свете страны, где бы ей уделяли столько внимания. Может быть, именно поэтому погода у нас такая гнилая.
Должно быть, ежедневный расход метеорологических терминов в Англии так велик, что он каким-то образом действует на атмосферу.
Но не только этим отличается разговор англичанина от разговора француза.
Во Франции раздувают малейшее событие.
В Англии умеют преуменьшить даже самую страшную катастрофу. Если француз явится к званому обеду с опозданием на час просто потому, что он перепутал день, он целый вечер будет говорить об этом невероятном происшествии. Англичанин же, если он опоздает на несколько минут потому, что обрушилась крыша его дома, скажет, что его задержала slight disturbance[44].
В английских салонах истине никогда не позволяют появиться в обнаженном виде (впрочем, это одно из многочисленных проявлений английского лицемерия). Во Франции не боятся называть вещи своими именами. В Англии тщательно избегают всяких намеков, касающихся частной жизни человека: no personal remarks. Во Франции, напротив, с жадностью набрасываются на личную жизнь соседа.
Я знаю, что и мы не отличаемся особой добротой. Я знаю, в силу нашей historical cruelty (исторической жестокости) мы совершали, особенно на 16° южной широты, гнусные преступления[45]. Я знаю, что в Англии, как и повсюду, люди злоязычны и что и у нас также дружба двух женщин — заговор против третьей. Но я нигде не встречал большей жестокости, не считая, конечно, нравов варварских племен, чем во французских гостиных.
Чтоб не быть голословным, я приведу удивительную историю, происшедшую с графом Рено де ла Шассельером.
Однажды я был приглашен на обед к неким Поше. У них собралось человек десять гостей. Сначала разговор шел о том о сем, то есть говорили обо всем понемногу. За бульоном разговаривали о кино. Затем мы съели форель под экзистенциалистским соусом, курицу с гарниром из Европейского оборонительного сообщества, салат с приправами из четырех великих держав и на десерт полакомились летающими тарелками. Разговор у французов несется вперед с головокружительной быстротой. Они с такой непринужденностью перебрасывают вас от водородной бомбы к балетной труппе Ролана Пети, от московского Кремля к Патино, что майору индийской армии легче выследить тигра в бенгальских джунглях, чем поспевать за их мыслями. И что за меткие стрелки, Goodness[46]! Даже вооружившись своим винчестером «375 магнум», мой друг, полковник Безил Крэнборн, признанный лучшим стрелком Ассама, не добился бы подобных результатов. Уйти живым из-под их огня невозможно.
42
Иностранцы (англ.). Но «иностранец» не передает в полной мере то странное ощущение неловкости — настоящего комплекса неполноценности, которое вызывает слово alien у того, к кому оно обращено: «So you're not a British subject, you're an alien» (Значит, вы не британский подданный, а иностранец). И тому сразу становится не по себе, словно он отличается от окружающих, может быть, даже болен заразной болезнью. —
43
Погода… дождливая погода… облачная погода… ужасная погода… штормовая погода… невероятная погода!
44
Маленькое недоразумение
45
Имел ли в виду майор остров Св. Елены, бурскую войну или острова Фиджи, которые расположены на этой широте? Уточнить это не удалось. — Прим. франц. перев.