На первом этаже был полный разгром, и кое-где — в основном, в районе столовой — слонялись одинокие зомби, медленной поступью передвигаясь по прямой, без какой-либо цели, и отсутствующим взглядом глядя в потолок. На втором — то, что я видел вчера: толпа оборванцев с запачканными засохшей кровью лицами и хлам, оставленный, видимо, после того, как эта толпа прорвалась сюда через баррикады на лестницах. На третьем — ничего. Тёмные коридоры здесь были пусты, двери в классы закрыты, мебель и комнатные растения находились на своих местах — всё выглядело так, будто завтра тут должен был начаться ещё один заурядный учебный день. В мыслях блеснула надежда на то, что все, кто укрывался на втором этаже, перешли сюда — на третий — когда заражённые прорвали баррикады. Возможно, и мать тоже успела убежать, и теперь она где-то здесь! Но все иллюзии исчезли, когда и тут я увидел мертвеца. Одинокого, по всей видимости — женщину. Виден был только её силуэт, и разглядеть ни её лица, ни во что она была одета было нельзя. Она стояла где-то там, в середине залитого мраком коридора и будто бы переминалась с ноги на ногу, не в силах решить, куда ей дальше идти. Оно, в общем-то, было без разницы. С обеих сторон коридора её ждала темнота.
Помимо прямой трансляции, в личном кабинете можно было посмотреть записи с камер за весь последний месяц. Я не стал их смотреть: не смог. Решил, что если доподлинно увижу, что там с ними со всеми произошло, то потеряю последнюю бестолковую, наивную и дурацкую надежду на то, что с матерью всё-таки всё хорошо. И с отцом, где-то там, далеко — тоже. Пока я не знаю, что с ними, я не знаю наверняка, мертвы ли они. А значит, они живут, пусть и всего-то где-то в моей голове.
Ужасно проголодался и устал. Написал немного, но и на это ушёл весь вечер. Попробую теперь развести костерок на полу в гостиной, под окнами, и приготовить что-нибудь. Надеюсь, не задохнусь и не спалю тут всё. Не получится — затушу, и картофель придётся есть сырым. Как-то так я себе и представлял жизнь без электричества. Хорошо хоть воды успел запасти: сейчас напор уже никакой, а что завтра будет — чёрт его знает. Когда поем, лягу спать. Завтра продолжу писать, а как только расскажу про все двадцать семь предыдущих дней… Не знаю, что буду делать. Одно знаю наверняка: тут становится невыносимо.
Запись 2
Двадцать пятое августа. Двадцать восьмой день с начала вымирания.
Исписал столько страниц и даже не представился. Меня зовут Константин. Ну, или звали. Я жил с родителями, недавно закончил школу, хотел поступить на графического дизайнера в местный универ, но не получилось. Осенью я должен был пойти в армию, а после неё планировал попробовать поступить ещё раз. Думал, что, как вернусь, сниму свою квартирку поближе к центру, буду работать где-нибудь, чтобы можно было эту работу совмещать с учёбой. Возможно, Ира перебралась бы ко мне, и мы зажили бы как настоящая семья. Может, вскоре и стали бы настоящей семьёй — кто знает. Эх… люблю я это дело: витать в облаках и предаваться воспоминаниям о том, какой должна была стать жизнь, если бы не всё это. Наверное, не стоит нырять с головой в этакие вещи. А впрочем, это мой дневник — буду делать, что хочу. Сейчас вот хочу подкрепиться немного, а потом, так и быть, продолжу свой рассказ. Остановился я, кажется, на девятом дне.
День 9
Смирившись с новой реальностью, я стал учиться существовать в ней. В интернете появилось много материалов о том, как вести себя при встрече с заражёнными. Если их много, и они тебя заметили — бежать что есть силы, а потом укрыться где-нибудь, где они тебя не достанут. Если их много, но они тебя ещё не видят — пусть всё так и остаётся: не высовывайся, затаись и не делай резких движений. Мертвецы идут на звук и на резкий запах: например, запах пота. Так что мойся и не шуми. Ну и глазами они, само собой, тоже всё видят. Если заражённый один, и он тебя заметил, то можно бежать, а можно принять бой. Да, это жестоко, но либо ты, либо он. Уничтожить зомби можно только отделив голову от тела или уничтожив мозг — классика! Все удары, порезы или выстрелы по туловищу значительного урона им не наносят: вернее, наносят, но не обезвреживают их, а наоборот — делают ещё более агрессивными. Только если это не выстрел из пушки, после которого тело мертвеца разорвёт на куски. Но даже в таком случае тот кусок, что с головой, может представлять опасность. Наконец, есть ещё вариант отвлечь большую толпу, если она, скажем, заграждает проход или вроде того. Словом, поскольку заражённые не очень умны, их можно контролировать: например, управляемыми взрывами, вроде петард или чего-то подобного. В конце концов, можно бросить впереди себя какую-нибудь кастрюлю с парой металлических чайных ложек внутри, и шум отвлечёт мертвецов на какое-то время. Это время можно использовать, чтобы прошмыгнуть мимо них, если это необходимо. И, конечно, самое важное правило контакта — избегать укусов и попадания крови или слюны заражённого в раны или порезы. О какой глубине порезов идёт речь — неизвестно по объективным причинам: никто пока таких экспериментов не проводил. Но факт есть факт: раны, если они есть, лучше обрабатывать и перевязывать, а укус в принципе равен смерти, просто чуть отсроченной. А уж смерть — это теперь не путёвка на тот свет, а своего рода билет во второй раунд на свете этом, только уже в ином обличии. Проще говоря, умерев, ты становишься одним из них.