— Нет. И не тебе меня в чем-то упрекать, земная девка, — прорычал он,
приоткрывая свою рожу из-под капюшона.
— Страж! — грозно крикнул Вил.
— Не нужно этого, — остановила его я. —Значит, земная девка, так?
— Да!
Мой взгляд сосредоточился на страже, и энергия побежала по телу. Вены
кипели, разгоняя потоки силы по телу. В голове сформировался мысленный
энергетический шар и, зафиксировав руки в нужной позиции, я выпустила его
в этого наглеца. Страж отлетел на приличное расстояние и упал в море крови,
которым было заполнено помещение. Я подошла к нему и наступила ему на
шею. Давила до тех пор, пока не послышался его хрип.
— Как ты смеешь так общаться со своей Госпожой, адский упырь? Имя!
— Азалий. Только не говорите Мастеру, молю! — жалобно заскулило оно.
— Готовься к смерти за нарушение правил и недопустимый тон в разговоре
со мной.
Закончив проверку с другим стражем, я ушла в сопровождении потрясенного
Вила.
— А что делать с душой этой террористки, Вил? Надо Люциферу сообщить?
— Да, надо прогуляться в царство Аида. Он может и не знать, что у него
появилась душа раньше срока.
— Он ее оживит и отправит обратно?
— Нет, душу вернуть нельзя. Просто в аду тоже есть некая форма
отчетности… И Аид должен быть в курсе ошибки.
— Как все серьезно. Сейчас к нему пойдем?
— Я думаю, Мастер отправит кого-нибудь другого. И сегодня поздно. В это
время Аид уже уходит.
— Господи… Ой, то есть, как-то так. Здесь же нельзя Бога упоминать? Как у
вас все серьезно. Отчетность, часы работы. Не подумала бы, что в Аду режим
работы строже, чем в Газпроме…
— Ольга, ты относишься несерьезно к месту, где живешь. Ад — самое строгое
и упорядоченное место в этом мире.
— Я уже поняла. Ладно, до завтра, Вил, —попрощалась я уже у дверей
комнаты Дьявола, которая, наверное, в миллионный раз поменяла форму. —
Идем к Аиду, да?
— Не думаю. Хозяин не пустит тебя туда.
— А что там такого?
— Не могу сказать, Ольга, прости. До встречи!
Вил исчез, а я была настолько потрясена, что осталась стоять с открытым
ртом. Вокруг одни тайными загадки. Дома я опять достала список. Черта с
два! Все было в крови после посещения первого круга. И накидка тоже. Даже
на руки немного попало, у локтя. Недовольно вздохнув, я ушла в ванную. И
рука начала болеть, точнее — обрубок руки, который медленно отрастал.
Боль была ноющей, но довольно противной.
— Черт возьми, — слабо прошептала я и схватилась здоровой рукой за
раковину. Боль усилилась, и руку просто парализовало.
Внезапно острая боль обрушилась на сознание, и я упала в обморок, оглашая
ад своими истошными криками.
Записка № 11. Убей надежду, всяк сюда входящий.
Каждый день на коленях
Ты умоляла простить,
Никто не услышит,
Бог устал нас любить. (с)
Stigmata «До девятой ступени».
Темнота и боль стали лучшими друзьями. И, как ни грустно, — в друзья я их
не выбирала. Они следовали за мной по пятам, впивались в мое тело
когтями, рвали душу на части. Но не хотели оставлять меня одну…
Пощечина. Кто меня бьет? И что это за дикая боль?!
— Ольга! — проревел Люцифер, вытаскивая меня из тумана боли.
— Господи, как больно! — заорала во все горло я и схватила его за руку,
врезаясь в мраморную кожу ногтями. — Как больно! — Слезы неслись по
щекам сумасшедшим потоком, я сходила с ума.
— Ольга, смотри на меня, — властно сказал он, и я послушалась, морщась от
боли. — На меня!
Я удерживала взгляд, стараясь изо всех сил. Нельзя показывать свою
слабость Хозяину, нельзя. Мне окончательно снесло крышу с этим «кодексом
чести». Но я же просто слабая девушка, почему я всегда должна быть
сильной?
— Так больно, Лю, — прошептала севшим голосом и подтянулась к нему,
устраивая голову у него на плече.
— Что произошло, Ольга?
— Рука… Но я даже не могу ее поднять, чтобы тебе показать. Она словно
горит. Лю, мне страшно!
— Тихо, моя девочка, тихо.
Люцифер аккуратно коснулся больного обрубка, и я вскрикнула. Адская боль!
Будто меня пытают на каком-нибудь долбаном кругу ада! Долго он что-то
молчит.
— Что там, Лю?
Я подняла голову, чтобы посмотреть на руку. Может, все-таки, гангрена?
Сколько можно уже с этим обрубком ходить! Нечеловеческий крик
удивления вырвался из меня, когда я увидела, во что превратился обрубок. А
превратился он в… руку!
— Господи, боже мой…
— Прекрати уже звать моего братца, черт возьми, Ольга!