Воспоминания — они до сих пор ярким фейерверком, бередя разум, врываются в глубины личного пространства. Яркие картинки кометами проносятся через кокон мыслей, оставляя после себя странное горькое, с привкусом корицы, послевкусие дум и впечатлений от памятного дня. Дня, когда мне официально даровали индульгенцию на совершённые противоправные действия… Разгорячённый бойней на минус втором уровне, я посоветовал отцу и генералам подтереться казённой бумажкой…
У меня несколько незабываемых эпизодов из жизни, навечно врезавшихся в кости черепа и анналы памяти. Приют, латунные таблички с нашими именами в ладонях отца, радость от возвращения домой, превращение в Сашку, пики забора у телецентра и Люба — измождённая, высохшая до состояния воблы… Я готов всё понять, принять и простить, кроме последнего.
Позже я понял, почему отец притащил с собой Сашку. Присутствие сестры всегда действовало на меня отрезвляюще. Папа знал о теории «якорей» и предпринял превентивные меры, чтобы его сын не сорвался и не наделал глупостей. Генерал-майор Беров, ко всем прочим, присущим ему талантам, оказался тонким психологом, точно рассчитав действия сдерживающих факторов. Великолепным ходом было привлечение охотников и «тяжёлых» в виде силовой поддержки. В глубине души я оценил этот шаг. Из последних коротких разговоров с уфимскими девчатами, я знал, что охотники в Уфе, у которых есть что-то в голове, чуть ли не поголовно симпатизируют бывшему коллеге. Вряд ли в других городах была иная картина.
Не будь рядом сестрицы я бы, возможно, врезал по наглым генеральским мордам, плотоядно, не скрывая интереса, пялившимся на меня. Как я их понимаю. Звездоносные товарищи не могли не знать, чем занималось разгромленное мною научное заведение. Пусть не в подробностях, но в общей канве. Государство вбухивало солидные средства в создание биологического оружия и суперсолдат, но потуги многочисленных лабораторий лишь перемешивали жидкую грязь на дороге постижения истины и никак не могли сдвинуть с места телегу прогресса в данной области. Военные не могли дождаться и заполучить воинов, способных на равных противостоять и превосходить йома. Суперсолдаты продолжали оставаться призраками — достижимыми в ближайшем будущем, но недоступными в настоящем. И тут, откуда не возьмись, появился отряд разумных демонов, которые одним своим видом перечеркнули годы исследований.
Генералы откровенно пялились на мой биоскафандр, напоминающий футуристические латы. Я всей поверхностью кожи улавливал эмоции окружающих меня людей, гадавших, какие функции, кроме защитных, исполняет «костюмчик». Многочисленный коллектив генетиков и биологов не мог выдать «на гора» результат, который, как оказалось, на блюдечке с голубой каёмочкой принёс йома. Вот он, стоит, прищурившись оглядывает вооружённую толпу охотников, усиленную снайперами и тяжёлым вооружением. Состроив презрительную мину, приправленную доброй жменью превосходства, я всем своим видом показывал, что мне тут нет реальных противников. Подчинять, как отдавшая Богу душу «королева», я не умею, но гормонально-феромоновый коктейль, выпущенный через многочисленные поры, помог создать должный образ, указав, кто тут главный. Спектакль на публику, хотя зрителей проняло. Чужие неуверенность и липкий страх были для меня почище сладкого мёду и бальзама на душу. Санька из-за спины отца незаметно показала оттопыренный большой палец. Сестра поняла смысл представления и аплодировала актёру. Судя по искрам в глазах отца, ему тоже понравилась постановка.
— Здравствуй, папа, — решив, что хватит играть в гляделки, сказал я. — Привет, Саша.
— Здравствуй, сын.
Взвизгнув, Санька выскочила вперёд и всем телом повисла на мне. Представляю, как материлось командование, и какими словами проклинали сестру снайперы.
— Ты что творишь, придурок! — разряжая обстановку, крикнула она, отвесив мне оплеуху.
— Я предупреждал, — глядя на невозмутимые рожи генералов, сказал я, приобняв Сашку одной рукой. — Скажите спасибо, что я не разнёс этот клоповник ко всем чертям. Не скрою — было такое желание и сейчас ещё не исчезло. Сутки на принятие решения и освобождение моих подчинённых истекли двадцать два часа назад.
Губы отца подёрнулись в неком подобии улыбки:
— Правительство услышало твои требования, на последнем заседании было решено удовлетворить их полностью.
— Да ну? Сколько времени прошло после эфира? Не напомните, господин губернатор? — язвительность так и сочилась с моих губ.
— Председатель правительства, — поправил меня отец.