За неделю я прошёл некую эволюционную стадию от одноклеточного, до сложного организма. Кроме запахов, пришлось столкнуться с «игрой» зрения и слуха. Чертовски неприятно, когда стоя за пять метров от сестры ты начинаешь слышать удары её сердца и тихое бульканье в желудке или внезапно твои глаза застилает режущая боль, а в следующий момент мир погружается в красные тона, и ты превращаешься в тепловизор на двух ножках. Со семи казусами приходилось как-то справляться, находить пути решения для снятия проблемы и загрубления народившихся способностей. Иногда у меня нет-нет да мелькали мысли бросить всё к чёрту и податься в какой-нибудь институт… Если бы всё было так просто и легко и визит к учёным мог бы вернуть мироздание на круги своя, но разум и интуиция подсказывали, что потакание временным слабостям ничем не помогут. Учёные бессильны перед проявлениями инопланетного вмешательства, «хворь» настигла меня всерьёз и надолго — навсегда! Посему пессимистический писк давился на корню, и я учился жить по-новому.
Учёба занимала по четыре-пять часов в день, суровая контролёрша, которую я ловко нагрел с Уваровым, не давала мне спуску. В отместку я поднимал это блондинистое чудо с мозгами брюнетки ни свет, ни заря. Саша на выходных и каникулах любила понежиться в постели, но моё надзорное око пресекало всякие поползновения к сибаритству. Так и мы и жили, по-доброму гадя друг другу, что вносило некий колорит в нашу далеко неспокойную жизнь.
— Давай ещё, я не включила секундомер!
Я раздражённо рыкнул, но послушно изменил лицо в «исходное» состояние. Сашка выбрала новое изображение и включила голографический ряд.
— Третий слева. Время пошло! — наманикюреный пальчик коснулся виртуальной кнопки запуска секундомера.
Я прошёлся взглядом по фэйсу «морлоковской» модели из рекламы чего-то там и привычно расслабился, представляя, как лицо меняется на морду голографического красавчика. Неприятно заныли зубы и зачесался нос, за ушами затрещало, хрустнули челюстные замки, в глаза будто перцу насыпали, а в рот, тьфу, гадость, словно кошка нагадила. Неприятные ощущения нахлынули волной и откатились, забирая с собой боль, зуд и раздражение, сигнализируя, что преображение завершилось.
— Готово!
— Стоп, — умная электроника среагировала на голосовую команду, секундомер перестал накручивать тысячные и сотые. — Тринадцать с половиной секунд. Кр-р-расавец, растёшь, мальчиша! — поцокала языком сестра. — Давай полное. Хочу брюнетика из второго ряда.