— В указе, который вывесили, не сказано, как его зовут, — сказал Мезидон.
Господин де Нанси без конца нюхал табак, не спуская глаз с гильотины, стоявшей на помосте около метра высотой посередине площади и покрытой трехцветным флагом; ее охранял взвод пехотинцев, которым командовал офицер с глиняной трубкой в зубах, восседавший на коне. Когда на башне герцогского замка пробило одиннадцать, появился господин в черном сюртуке с трехцветной перевязью наискосок, и Мезидон сказал, что это помощник комиссара по имени Туле, прибывший из Парижа специально для того, чтобы продемонстрировать губернатору Бретани гильотину в действии; солдаты вяло отдали ему честь, а сидевший на коне офицер даже не шелохнулся. На площади начал собираться кое-какой народ, в основном — мальчишки. Помощник комиссара поднялся на помост и снял чехол с гильотины, ему помогал один из солдат. Господин де Нанси с балкона разглядывал машину. Огромный нож сиял на солнце, точно зеркало, а солдат еще протирал его фригийской шапочкой. Помощник комиссара присел на ступеньки помоста и грелся на солнце, сверкая цилиндром и трехцветной лентой. Конный офицер потрусил к трактиру, откуда служанка вынесла ему глиняную кружку с вином. Он отхлебывал не спеша и после каждого глотка что-то говорил девушке, та заливалась смехом.
Господин де Нанси спросил у старого Мезидона, знаком ли он с помощником комиссара, тот ответил утвердительно. Гуле прибыл из Парижа почтовым дилижансом, и Мезидон продали ему шерстяные чулки, стоял апрель, а в Динане в это время очень сыро, помощник комиссара выторговал чулки за полфранка, старик уступил их чуть ли не себе в убыток.
— Тогда можно пойти потолковать с ним! Да и приспособленье поглядеть вблизи.
Господин де Нанси протянул старику золотую монету в пол-луидора, и у того сразу исчезли всякие сомнения насчет того, надо ли вести гостя к гильотине. Мертвецы глядели с балкона и из окна, как господин де Нанси шел по площади в сопровождении старого Мезидона, все хотели увидеть, чем кончится эта затея, народ на площади тоже глазел на незнакомца, ибо одет он был больно уж чуднó, такие наряды давно никто не носил. У лестницы, ведущей на помост, их остановил солдат с ружьем за плечами, но Мезидон нашел выход из положения, сказав, что этот мсье — гражданин из Шербура, в дороге его ограбили и он, Мезидон, продал ему эту старую одежду, а гражданин знаком с помощником комиссара мсье Туле и хочет засвидетельствовать ему свое почтение. Помощник комиссара в это время вместе с помогавшим ему солдатом складывал трехцветное полотнище, которым была покрыта гильотина, и господин де Нанси со стариком поднялись на помост. Господин де Нанси, делая вид, что знаком с мсье Туле, пожал ему руку, вложив при этом в его ладонь золотую монету, позаимствованную у полковника Куленкура.
— Я и сам не знаю, как это получилось, — рассказывал потом господин де Нанси, когда компания мертвецов остановилась на ночлег в окрестностях Комбура. — Я сказал ему, что я палач из Лорены и с тех пор, как я оттуда уехал, эта должность никем не занята, соврал, будто уехал из-за истории, в которой была замешана юбка, и, если можно где заработать, пусть он имеет в виду, что я всегда очень серьезно относился к своим обязанностям. Мсье Туле был толстый и разговорчивый, он поведал мне, что раньше никогда не занимался таким ремеслом, а служил часовщиком в парижском парламенте, и взялся показывать всюду гильотину, чтобы выпутаться из долгов, а то дошло уже до того, что его молодая жена стала торговать своим телом, чтобы помочь ему рассчитаться с кредиторами; что же касается его новой работы, то он не глядит на осужденного и закрывает глаза всякий раз, как тянет за цепочку, тем более что в Динане пока что он рубил головы только людям низкого сословия. Такая его откровенность подбодрила меня, и я попросил разрешения попробовать, удобно ли осужденному, когда он кладет голову в предназначенную для нее выемку в колоде, только я нарочно положил голову боком, он сказал: не так, надо стать на колени, как в церкви, и лечь на колоду грудью, не поворачивая голову в сторону, — и, хоть со времени приезда в Динан помощник комиссара беспрерывно простужался из-за здешней сырой погоды, он был так любезен, что сам показал мне, как должен укладываться осужденный, стал на колени, лег грудью в углубление и вытянул шею, как только мог. Не знаю, о чем я тогда думал — видно, вспомнил былые дни; я стоял на помосте посередине площади, и в руках у меня была смерть. Я легонько потянул мизинчиком за цепочку, нож сверкнул, как молния, упал на шею помощника комиссара и прошел сквозь человеческое тело, будто через масло. Ну так ровненько отхватил голову! Немножко противно было, что так много крови. Я тут же прямо с помоста прыгнул в седло офицерского коня, потому что офицер в это время спешился и раскуривал трубку. Вы сами слышали, какой поднялся крик, когда голова помощника комиссара покатилась в корзину, а я ускакал, вы могли убедиться, господин полковник, что мы, жители Лорены, умеем обращаться с лошадьми не хуже других.