Когда же Сигэми спросили, как удалось ему узнать судьбу несчастного, он отвечал: «Как-как? Да у него задница была вроде персика — в седле не усидишь, а лошадей при этом он любил норовистых. Чем тебе не знак судьбы? А вообще-то я никогда промашки не даю».
Настоятель Мэйун как-то спросил у прорицателя: «Следует ли мне опасаться смерти от оружия?» Тот ответил: «Да, такой знак явлен». — «И что же это за знак?» — «На твоём лице ничего такого не написано, но вопрос ты всё-таки задал. А это уже нехорошо».
Мэйун и вправду принял смерть от стрелы.
Люди стали поговаривать о том, что шрамы от лечения прижиганием являются знаком нечистого и могут послужить препятствием для служения богам. Странно — ведь в прежних установлениях ничего такого не говорится.
Когда человеку больше сорока и ему делают прижигания, но под коленкой не делают, у него может закружиться голова. Никогда не забывайте про коленку!
Панты оленя нюхать не след! Там водятся маленькие червячки. Вползая в ноздри, они добираются до мозга и пожирают его.
Человек, задумавший овладеть каким-нибудь умением, склонен повторять: «Пока не достигну совершенства, не стану понапрасну открываться людям. А вот когда выучусь как следует, тогда и предстану перед ними и удивлю их». Так вот, скажу: такому человеку искусником не стать. Пока неумел, но пребываешь среди людей умелых, да не смутят тебя ни брань, ни насмешка — всё преодолеешь, а если одушевлён своим делом, пусть даже нет в тебе природного дара, с пути не собьёшься, годы учения проведёшь с толком и станешь искуснее того, кто одарён с рождения, но желанием не горит. И станешь тогда мастером, люди признают тебя и не будет тебе равного.
Люди, славные в Поднебесной своей искусностью, были когда-то неумелы, изъянов имели немало. Но путь их был прям, основы крепки, они делали дело не по своему хотению — вот и стали они прославленными учителями и наставниками. То, что сказал, ко всякому умению относится.
Кто-то сказал: если не стал мастером к пятидесяти годам, брось своё дело. Времени, чтобы учиться с усердием, уже не осталось. Над стариком люди уже не потешаются. Быть на людях — уже не к лицу, неприглядно. Уж лучше забросить все дела, обрести праздность и покой. Глупо прожить всю жизнь, завися от других. Если хочешь что-то узнать — учись, но, познав основы, в подробности не входи. А лучше всего распрощаться с упованиями с самого начала.
Святой Дзёнэн из храма Сайдайдзи был согбенным старцем, брови у него поседели, вид он являл весьма почтенный. После того как он посетил государев дворец, министр внутренних дел Сайондзи Санэхира почтительно произнёс: «Какой у него благородный вид!» На что Хино Сукэтомо заметил: «Старикашка он и есть старикашка». Через несколько дней Сукэтомо явился вместе со слугой, который тащил за собой старого, худющего, обросшего пса. Зайдя в присутствие, Сукэтомо воскликнул: «Какой у этой собаки благородный вид!»
Когда арестовали соблюдавшего заповеди Будды старшего государственного советника Фудзивара Тамэканэ, воины повели его в сыскное отделение в Рокухара. На улице Итидзё его увидел Хино Сукэтомо. Он воскликнул: «Завидую! Хотел бы и я кончить свою жизнь так же!»
Как-то раз Хино Сукэтомо зашёл в храм Тодзи, чтобы переждать дождь. Там он увидел множество калек: руки-ноги скрючены, вывернуты… Сукэтомо это необычайное зрелище поначалу очень пришлось по душе — ведь каждый нищий был хорош по-своему. Понаблюдав за калеками какое-то время, он, однако, переменил своё мнение и решил, что выглядят эти люди чудовищно и ужасно. «Вещи простые и без затей — вот что лучше всего», — подумал он. Вернувшись домой, Сукэтомо бросил взгляд на горшки, в которых красовались деревца с изогнутыми стволами — его последнее увлечение. И тогда он заключил, что любить этих уродцев — всё равно что калеками восхищаться. Весь его пыл пропал, все деревца он вырвал с корнем и выбросил прочь. И был прав.