После долгой редакторской работы, совесть привыкает все сомнительные поступки и мысли подчеркивать красной волнистой чертой и предлагать, как обычно, самые нелепые варианты правки.
Священник с крестом на груди беспомощно жмёт кнопки телефона, разложив его на ладони перед лицом как пудреницу. Не может справиться, и называет врага по имени: «Чёрт, вот чёрт!».
На стенке вагона метро черным маркером аккуратно выведено: «Жизнь прекрасна и удивительна, если правильно подобрать антидепрессанты».
Позавчера мой пёс сожрал утюг. Вчера — электронные настольные часы. Купили новый утюг, часы. Пёс обязан начать гладить на время.
Если ходить по улицам опустив голову, можно увидеть множество признаний в любви. Белые неровные буквы под окнами часто выдерживают несколько сезонов. Всё уже давно срослось, сшито накрепко, а наметку так никто и не выдернул. А если краска плохая, то можно наблюдать, как с каждым днём любовь понемногу исчезает.
В метро передо мной встал высокий мужчина. Высота его плеч была точно такой, чтобы захотелось встать на цыпочки и заглянуть, что там за ними делается. И тут я поняла, что значит выражение «за ним, как за каменной стеной» — очень хочется перелезть!
Читаю Рэя Брэдбери, очень нравятся иллюстрации к «Вину из одуванчиков». Смотрю подпись к рисункам — две буквы Р. В. Целых десять страниц думала, что писатель ещё и отличный художник, пока не увидела на обороте авантитула «иллюстрации Владимира Румянцева».
Слышала об убийстве, совершенном в морге. Какая аккуратность.
Случаются сезоны холодов, когда с отчаянием носишься по внутренним своим комнатам, в которых так недавно жили любимые люди, и находишь вместо них туго стянутые неровными стежками насиженные места и обрывки ниток, как бывает, когда отрывается и навсегда пропадает пуговица.
Рекламную строчку «Ты — лучше» я, будучи простуженной вторую неделю, воспринимаю как похлопывания по моему плечу доктора, убирающего свой холодный стетоскоп в карман.
По утрам уже совсем стужа. Соседа дёрнула собака, он упал, поскользнувшись, и ударился головой об асфальт. Зато, говорит, сразу проснулся. Вот, смеюсь, иногда падение — это подъём.
Вы когда-нибудь выходили со станции «Чистые пруды»? В длинном переходе такие круглые светящиеся окна по стенам, как в океанариуме. Проплыла акулой туда и скатом обратно.
Новые знакомства, как неизвестный предмет, брошенный с плеском в воду. Сидишь и ждёшь — мячик или кирпич, утонет в тебе или всплывет через пару секунд. Особенно приятно чувствовать, если нечто опускается на дно плавно и тяжело, как сокровища Агры.
На подоконнике в кафе по случаю Хеллоуина водружена тыква с прорезанным ртом. Столько сил ушло на то, чтобы не положить туда кусок шоколадного кекса!
На моём пальто очень тугие кнопки-застежки, я делаю рывок на груди, как партизан перед расстрелом, мысленно цедя «стреляй!» ещё представляю, что это у меня расстались Ромео в правой руке, и Джульетта в левой. А когда одеваюсь, они встречаются и целуются все станции метро, пока я еду на работу.
В правом верхнем углу нужного сайта всегда два подчеркнутых слова «помощь», «выход». Всё смотрела и сдерживалась «ещё рано», как будто там гигантская катапульта. Однажды было совсем плохо, и я нажала сразу на «выход», минуя «помощь». Мне сказали — вы вышли из системы. Кровообращения. Или просто из обращения. Как старые деньги.
И почему это слово «убогий» означает нечто плохое? Хорошее, по-моему, такое соседство. Надо сделать такой кабак «У Бога».
Эта ваша чувствительность обычное западло. В то же самое время, когда факт существования на свете одного человека доставляет вам радость, факт существования остальных людей вызывает лёгкое недомогание, плохое настроение, злость и глубокие эмоциональные провалы.
В парикмахерской на стене уже несколько лет висит плакат, на котором у женщины идеальная прическа. И она ни черта не обрастает.
На кассе мальчик лет пятнадцати держал в руках два банана. Потом взял упаковку с тремя презервативами. Сквозь очередь к нему протиснулся приятель и протянул ещё один банан. «Тренироваться», подумала я.
Я совершенно безвольная и не занимаюсь спортом. Поэтому кубики на своем животе я могу видеть, только если надеваю прошитый пуховик.
Принесли домой пакеты из кондитерской.
— Мама, — говорю, — пойди, съешь пирожное, ты заслужила.