Мне очень нравится смотреть, как пассажиры заполняют собой неожиданно подошедший пустой вагон. Можно выбрать лавочку и загадать на 6 счастливых усевшихся человек. 6 из 36.
Видела в метро негра в белоснежной рубашке. Потрясающий контраст, безумно красиво. Очень переживала, что нам, белым, очень трудно, потому что мы же никакие не белые. Мы то ли розовые, то ли бежевые.
Забыла блокнот, искала клочки, чтобы записать мелькнувшую мысль. Ничего не находилось и рука дернулась было к книге писателя Гайдука, где в конце оставалось несколько белых страниц. Потом нашла что-то другое и всё думала, а если бы бумаги не нашлось, получается, что я переписала бы Гайдуку финал?
Влюблённый человек не похож ни на каких дурацких зайцев и котят, голубков и мишек с открыток. Он похож на готовую к препарации раскинувшуюся лягушку. Её живот беззащитно поднимается и опускается от дыхания, сердце бьется и всё видно насквозь. А если ударить, она нежно обнимет тебя оторвавшимися от стола лапками.
Я давно всем признаюсь, что у меня есть одна недостижимость, которая меня очень мучает. Я хочу быть худенькой, невысокой брюнеткой. Потому что это мой идеал.
Но это невозможно, потому что если даже я похудею очень сильно, то уменьшиться в росте я всё равно не смогу. При таких делах краситься в черный цвет, наверное, бессмысленно.
Падая, девочка лет двенадцати впечатала перед моим лицом в стекло двери вагона такой красоты и трогательности руку, что я ненадолго простила всех педофилов и лесбиянок.
Эти кабели вдоль тоннелей метро, нитью ведущие взгляд, если стоять у дверей, похожи на человеческие внутренности — кишечник, вены или артерии.
А ты — на таблетку, у которой куплен тур, и она едет и смотрит.
Вся эта неуверенность в себе, все сомнения, страхи показаться глупым и никчёмным — это и есть основа движения, творчества и развития. Без этого ничего не может быть. Это тот самый двигатель вечного внутреннего сгорания. От стыда.
В метро напротив меня сидел мужчина с замученным лицом, в тесной курточке, с сомкнутыми в напряжении коленями — весь как маленький кулачок. Серый, неприметный, но в новеньких белоснежных кроссовках. Как будто мальчик из семьи пьющих родителей, а недавно был день рождения.
Многострадальный мой блокнот лежит в сумке, она закрывается на широкую ленту липучки. Каждое открытие сопровождается кошмарно громким треском. Это мои мысли салютуют по дохождении, как лягушонки в коробчонках.
Девочка отмахивается от мамы, поправляющей ей воротничок, с таким же выражением лица, с которым капризничают девушки, мучая влюбленных мужчин.
Ну кто их учит этому?! Все эти хмурые брови, дутые губы, обострившиеся скулы и изогнутые запястья. Герцогиня не в духе.
Идём мимо детской площадки. Замечаю, что желоб горки покрашен красной краской. Мелькает мысль — «красная горка». И тут же следом — «пора жениться».
Замечаю, что у Серёжи карманы жилетки находятся в неожиданном месте, где-то в районе плеч.
— Потайные?
— Неудобные.
Мне часто говорят, что я не соответствую своим текстам. Вместо вдумчивой и сосредоточенной девушки — слишком легкомысленно смеющаяся я. Как будто стащила у мамы дорогое украшение. И разгуливаю.
Дотошный художник рисовал корову на плакатах сети ресторанов «Му-му». У неё фартук в форме вымени.
Молимся бегло, кратко, как набиваем sms. Ответов никогда не дожидаемся, самые удачливые получают подтверждение о доставке.
Серёжа занялся просмотром «Звёздных войн». Второй день в доме всю жизнь заглушают взрывы, грохот, рёв, крики и скрежет. Что-то пишу, но никак не могу сосредоточиться на мысли, соскакиваю, всё кажется, что мы летим и гибнем всей квартирой. Сержусь и кричу: — Скоро это кончится?! — а из колонок услужливо кто-то укоряет: — В астероидном поясе ты не перейдешь на скорость света!
Миттельшнауцер и его седоватый хозяин смотрятся ровесниками.
Рассказываю Серёже, что папа, скорее всего, останется зимовать у моря.
— Ну, у него же здоровье, — сомневается Серёжа, формулирую нужное очень быстро: — Там ему иногда бывает плохо. А здесь ему иногда бывает хорошо.
Лежу с закрытыми глазами, сквозь легкий сон слушаю выступление Юрского по телевизору.
Он читает стихи, мне очень нравится. Потом оказывается, что выступление было посвящено роли жестов в актёрском мастерстве.