План у нас следующий: раздобыть приличную одежду, отсидеться, по возможности достать денег, пробраться в цивилизованные кварталы Исламабада и выйти к советскому посольству.
Одежду мы выкрадем у купающихся. Добычу денег я беру на себя. Остальное зависит от нашей удачи.
Я знал, что нас будут искать не день и не два. Понимал, что грозит в случае поимки. Опьяненные первыми днями свободы, мы все еще не осознавали серьезность нашего положения. Почти голые, истощенные неволей, без денег, без знания языка мы заранее обречены на неудачу. Если нас поймает полиция, то нас могут вернуть афганцам. Я вспоминаю полковника Бруцкого. Мне и надо к афганцам, к душманам, в Пешавар. Но вот бывший радист Саша, который хочет вернуться в Россию. У него есть коллекция камушков, которую он все еще не показал любимой девушке. Еще и не было у него любимой девушки.
Мы выбредаем по лесу к пляжу. Рано, но отдыхающие уже есть. О пропаже одежды будет заявлено в полицию. Надо что-нибудь придумать.
У радиста Саши возник план. Он предлагает похитить автомобиль и на автомобиле добраться до советского посольства.
– Мы можем застрять в дорожной пробке, нас схватят!
– Тогда хоть доедем до центра города! – не сдавался радист.
Все время находиться на одном месте было опасно. Поэтому мы постоянно перемещались, придерживаясь реки. Питались, в основном, растительностью, но трава опротивела до невозможности.
– Ты занимался когда-нибудь рыбной ловлей? – спросил я как-то у радиста.
– Да, а что? У нас нет ни крючков, ни лески!
– А знаешь ли ты, россиянин, что такое скуд?
– Скуд? СКАД – знаю, это ракета, а скуд? – парень пожал худыми плечами.
– Так вот, скуд – это деревянный ящик, или, правильнее, плетеная кошелка, в которой древние и современные жители Полесья держат живьем пойманную рыбу…
– Садок, что ли?
– Пусть будет садок, как тебе хочется. Я заметил, что подобные садки имеются и здесь, в Пакистане. Сегодняшней ночью мы совершим налет на пакистанский скуд.
Ночью мы пробрались к лодкам и, разломав садок, забрали всю рыбу. Но мы не знали, что лодки охраняет сторож. Он закричал, завопил и, упав на одно колено, выстрелил из огромного доисторического ружья. Я почувствовал, как огненные иглы впились в кожу затылка. Мы бежали долго, стараясь не уронить ни одной рыбины. Изредка мы переходили на шаг, потом снова бежали. Мы пересекли рощу, затем поле, несколько арыков. Теперь река нам заказана.
Перевести дыхание остановились в темных, густых кустах. Спина у меня была в липкой крови. Пришлось бинтовать голову. Спотыкаясь о коряги, натыкаясь на деревья, побрели дальше в поисках места, где можно было отлежаться днем.
Вскоре очередная роща кончилась, и мы остановились у небольшого арыка. Вода с тихим журчанием текла у ног, но хотя и хотелось пить, я сначала принюхался к воде. У нее был странный запах. Это могла быть сточная вода.
Есть сырую рыбу противно – ведь мы могли ее зажарить, предварительно добыв огонь.
Мы смотрели на восток, где все ширилась на небе светлая полоска. Но на земле все еще властвовала ночь. Я молчал; молчал и Саша.
Потеряв всякую осторожность, мы уснули. Проснулся я от громких голосов. Перед нами раскинулась ровная, разбитая на квадратики полей местность. Роща была редкой и хорошо просматривалась.
Саша предложил выковырять дробь из затылка. Я был вынужден согласиться на неприятную операцию.
– Смотри, – показал он на ладони первую выковырянную дробинку. Это был обыкновенный обрубок гвоздя.
Нам необходимо было спрятаться. На окраине рощи виднелась копна то ли травы, то ли соломы. Надо было пробраться к ней и зарыться. Солома оказалась просяной, мягкой.
Пока мы это делали, не заметили, что день уже полностью вступил в свои права. Люди ковырялись в земле, возились у арыков. Крестьян становилось все больше и больше. Я внимательно следил за подходами к копне и мысленно строил планы на будущее.
Тут я увидел облако пыли, оно быстро приближалось.
Неужели машина? Да, это была грузовая машина, а в кузове находились люди. Машина остановилась, и из кузова начали выпрыгивать вооруженные люди. Я толкнул ногой прикорнувшего радиста.
– А? Что такое? – встрепенулся он.
– Тс-с! Смотри…
Люди возбужденно говорили, размахивали руками, кричали, указывая руками в сторону дороги. К автомашине начали сходиться крестьяне.
– Митингуют, что ли? – пробормотал Саша.
Сборище продолжалось. Время от времени из толпы выходили по одному, по двое пакистанцев и шли в направлении рощи.
– Ты сиди здесь, – приказал я радисту. Через полчаса я принес два комплекта одежды.
Выбирать не приходилось, лишь бы можно было натянуть на себя.
Тем временем возбужденная толпа направилась к дороге. В кузов грузовика забралось столько людей, что, казалось, он вот-вот опрокинется.
Мы быстренько переоделись и двинулись за грузовиком, не слишком приближаясь к толпе.
На дороге к толпе присоединялись все новые и новые возбужденные крестьяне. Дорога примыкала к шоссе, а по шоссе широким потоком двигалась разноликая шумящая колонна. Нам были непонятны мотивы общественного протеста. В любой момент у нас могли что-нибудь спросить.
– Ты и так глуховатый, Саша, прикинемся глухонемыми…
Мы растворились в толпе.
Колонна медленно продвигалась по направлению к городу. «Исламабад» – глазами указал я радисту дорожный указатель. В пригороде к нам присоединялись все новые и новые люди. Неожиданно впереди послышались яростные крики, раздались первые выстрелы.
– Это что, сунниты с шиитами толкутся? – шепнул Саша.
Я кивнул головой, не желая вызывать напарника на пространные объяснения. Прижимаясь к ограде, сворачивая в улочки, притворяясь раненными в драке, мы пробирались к центру города. Всюду торчали полицейские, но они не вмешивались в столкновения между разъяренными фанатиками. Наконец, впереди увидели полицейский пост – поставленную поперек дороги машину. Каждого проходящего полицейские расспрашивали о чем-то и – одних пропускали по ходу следования, других «заворачивали».
Мы повернули назад и увидели, что прямо на нас движется возмущенная толпа, вооруженная кольями, ножами, охотничьими ружьями. Полицейские на посту быстренько сели в машину и умчались. Мы вновь повернули и начали двигаться вместе с толпой. Показались военные грузовики, с них соскакивали солдаты. Вот они по команде выстроились в боевой порядок.
Толпа остановилась в замешательстве. Задние ряды напирали, а впереди люди не решались идти на военных. Военные изготовились к стрельбе.
Первый залп последовал в воздух. Началась паника. Зажатые в толпе среди потных и разгоряченных людей, мы не знали, что предпринять.
– Держись меня! – крикнул я радисту, нисколько не заботясь о том, что меня услышат люди. Саша оглянулся. Толпа оттесняла его.
Прозвучал следующий залп. Я не видел ни одного раненого или убитого, однако началась настоящая давка. Мне удалось вцепиться в осветительную мачту и вскарабкаться на нее. Выше меня уже сидели несколько молодых людей, весело переговаривавшихся на своем тарабарском языке. Ко мне они тоже обращались, но я делал вид, что не слышу их. Я высматривал своего напарника. Его нигде не было.
Тем временем толпа рассеялась. Я спрыгнул с мачты и бросился на поиски радиста. Он бесследно исчез.
Стараясь не привлекать внимания, я ходил взад и вперед по улице, кружил в одном квартале, надеясь на встречу, но тщетно.
Над городом сгустились сумерки. Полицейские и военные машины проехали в другой район города, очевидно, волнения продолжались там. Я был не вправе покинуть эту улицу, не найдя радиста. Он молод, слаб, плохо ориентируется. Непременно попадется на какой-нибудь мелочи.
До полуночи я бродил по погруженному в полумрак кварталу. Когда улицы совершенно опустели и по дороге начали сновать патрульные машины, я спрятался среди мусорных баков возле то ли магазина, то ли харчевни, непрерывно следил за улицей. Что будет завтра?