От нашей личной большой библиотеки, оставшейся в квартире в университетском доме, сохранилась едва ли четвертая часть. Все иностранные книги забрали немцы, остальные оказались выброшенными из шкафов (они кому-то понадобились) на площадку лестницы и растаскивались всеми желающими. Кое-что подобрали лаборантки с кафедры ботаники, когда немцы разрешили им войти в здание, в котором сначала жили солдаты. После войны я уже не занимался собиранием личной библиотеки.
1945—1949 гг.
Учебный год заканчивался, и мы готовились к переезду в Севастополь. Туда из Душанбе уже вернулась группа сотрудников. В частично отремонтированном здании станции жили ученый секретарь М. А. Долгопольская, ее муж профессор В. Л. Паули, хозяйственник Н. М. Сабанов и бухгалтер С. Н. Сабанова. На станцию перебрались с городской разрушенной квартиры М. А. и О. А. Галаджиевы. Здесь же поселились микробиолог Ф. И. Копп с женой. Они возвратились из Борового, где часто встречались с С. А. Зерновым, сообщившим им о предстоящем восстановлении станции. Из Симферополя прибыла библиотекарь А. Н. Шаврова. Н. М. Сабанов сумел договориться с местными органами власти и со строителями, так что работа по восстановлению здания шла успешно.
Мы решили прежде всего поехать в Москву. Нас пригласили участвовать в праздновании 220-летия Академии наук. Дата не очень круглая, но это был удобный повод для демонстрации успехов советской науки. В те дни в Москву съехалось очень много видных ученых, советских и зарубежных. Цель юбилея, несомненно, была достигнута — все торжества и заседания показали большие достижения советской науки, не только выдержавшей бедствия четырехлетней тяжелейшей войны, но вышедшей из нее окрепшей и закаленной, полной новых сил и дерзаний. Участники юбилея получили билеты на Красную площадь. Здесь 9 мая состоялся парад Победы, показавший волнующую картину мощи нашей армии, одолевшей злейшего врага человечества. Многие работники Академии наук были награждены орденами и медалями. Я получил орден Трудового Красного Знамени.
Наконец, мы едем в Севастополь. Что ждет нас там? Ведь все нужно начинать сначала. И главная трудность заключается не только в замене пропавших в войну материальных ценностей. Еще до войны та станция, которую мы старались превратить в разностороннее морское научное учреждение, по существу прекратила свою деятельность. Столкнулись два направления ее работы — зоологическое и биоокеанологическое. Последнее, которого придерживались мы с Ниной Васильевной, было признано ненужным. Все, что мы строили, планировали, потерпело крах. Теперь приходится начинать все снова, но в большем масштабе и на пустом месте. Но нам уже пошел шестой десяток. Не спокойней ли остаться профессорами университета? Или, быть может, именно на пустом месте легче начинать новое, чем переделывать старое? Попробуем!
В здании станции оживленно работает большая бригада военнопленных. Уже приведены в терпимое состояние два нижних этажа северного крыла. Там и живут прибывшие сотрудники. Приготовлена комната и для нас. В момент нашего приезда разбирали обвалившиеся центральную часть здания и его южное крыло. Обнаружатся ли ящики с библиотекой. Это ведь самое ценное, что имела станция. К сожалению, их не нашли.
Нужно начинать научную работу. Нина Васильевна привезла с собой обработанные материалы по фитопланктону Севастопольского района за 1938—1939 гг. Она решает заняться их теоретическим обобщением (это дало начало капитальному исследованию, опубликованному позднее в двух томах «Трудов» станции). Я за время пребывания в Ростове начал продумывать некоторые вопросы биологической продуктивности и написал статью, которую приняли в «Зоологическом журнале».
Вновь берусь за черноморские проблемы, затронутые в моей работе 1935 г., опубликованной в 1941 г. За десять лет в этом направлении я не сделал ничего нового! Прежде всего, вопрос о вертикальном перемешивании вод Черного моря, самая постановка которого уже могла показаться ересью. Но надо продолжать начатое дело.
Кстати появляется и непосредственный повод для этого. В американском географическом журнале опубликована совместная статья двух гидрологов — американца Ф. Эллиота и турка О. Илгаза, в которой заново пересматривается вопрос о водообмене через Босфор, и в связи с этим подвергаются сомнению результаты босфорских исследований Макарова (1898) и Мерца-Меллер (1912). По мнению Илгаза и Эллиота, мраморноморские воды почти не попадают по дну Босфора в Черное море, так как путь им преграждает порог, расположенный в Черном море против устья пролива. Отсюда они сделали очень ответственные выводы и в отношении общей гидрологической структуры Черного моря, трактуя ее как устойчивую систему двух несмешивающихся водных масс,— глубинной и поверхностной.