И дело сделано — просто и быстро. Ведь согласно «семнадцатому» эта «катушка» теперь автоматически распространялась на всех без исключения членов группы.
Вот в твоей книге есть Шаталов-Шайкевич Ефим Соломонович (1897-1976), который много лет был начальником Главцемента Наркомтяжпрома. Это мой лагерный знакомый.
У меня есть запись судебного заседания Военной коллегии, которая под председательством небезызвестного тебе Ульриха рассматривала дело Шайкевича. И ты сейчас увидишь, как все это выглядело на практике.
Итак:
Ульрих. Подсудимый! Вы прочитали обвинительное заключение? Признаете ли вы себя виновным?
Шаталов. Нет, нет!.. Я ни в чем не виноват!
Ульрих. Знали ли вы о существовании в Наркомтяжпроме контрреволюционной правотроцкистской организации?
Шаталов. Понятия не имел!
Ульрих. Во время последнего процесса правотроцкистского центра вы были на воле?
Шаталов. Да.
Ульрих. Газеты читали?
Шаталов. Читал.
Ульрих. Стало быть, вы читали показания Пятакова о существовании в Наркомтяжпроме контрреволюционной организации?
Шаталов. Конечно, конечно, прочел.
Ульрих. Ну вот и договорились! Значит, знали о существовании в Наркомтяжпроме организации! (Обращаясь к секретарю суда.) Запишите: подсудимый признается, что знал о существовании пятаковской организации.
Шаталов. Я же из газет, из газет узнал о том, что там была организация!
Ульрих. А суду не интересно, откуда вы узнали. Значит — знали! Есть вопросы? Вопросов нет. Вы хотите сказать последнее слово? Не надо повторять! Суду все это известно. Оглашаю приговор! Пятнадцать лет...
После этой встречи общались с Львом Эммануиловичем только по телефону. Он тяжело болел, правда, продолжал (и это в 90!) работать в Комиссии по вопросам помилования при президенте России, не оставлял без внимания и общество «Мемориал», одним из организаторов которого был.
В последнем телефонном разговоре, поинтересовавшись, как продвигаются мои новеллы, Лев Эммануилович спросил:
— А о Вишневских-хирургах будет новелла? Они ведь оба твои! Про отца мало что знаю, а вот с сыном дружил. О нем есть кое-что у меня в рассказах «Непридуманное». Посмотри, может пригодится.
— Спасибо, Лева! Обязательно сделаю новеллу. (Читайте — «Неестественная суетность жизни».)
... Через несколько дней, 7 сентября 2000, Разгона провожали туда, откуда еще никто не возвращался.
(С 126-8-1)
РИСКУЯ ЖИЗНЬЮ
Директива, которую военный прокурор Особой Краснознаменной Дальневосточной армии полковник юстиции Малкис Владимир Исаакович (1899-1973) получил от своего высшего начальника — военного прокурора СССР, — требовала:
«Пересмотреть прекращенные в 1935-36 гг. уголовные дела об авариях, катастрофах и других происшествиях под углом зрения наличия вредительства и диверсий».
Это был открытый призыв-приказ к дополнительному разгулу репрессий, волна которых уже захлестывала страну.
Выполнять преступную директиву Малкис, вся деятельность которого была направлена на борьбу с беззакониями, отказался.
В те страшные годы сталинских репрессий это был гражданский подвиг. И Малкис его совершил. С риском для собственной жизни он продолжал спасать солдат, офицеров от сфальсифицированных обвинений, игнорируя приказ.
Арест командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией маршала Советского Союза К.В.Блюхера стал удобным поводом и для расправы со строптивым прокурором.
К 20-ти годам лишения свободы приговорили Малкиса, квалифицировав его служебные отношения с командующим армией как участие в антисоветском заговоре....
В 1955 году Малкиса оправдали. Гулаговский ад не сломил его воли, но превратил в инвалида. Доживал он на пенсии.
(С 127-7-1)
АДАМС. КТО ВЫ?
На плите: Адамс А.А. И ничего больше.
Ответ на вопрос — Кто вы Адамс? — найденный не без труда, оказался заслуживающим внимания.
Адамс Артур Александрович (1885-1970) родился в семье морского офицера, шведа по национальности. Участие в революционных событиях 1905 года закончилось для него ссылкой в Олонецкую губернию. Через два года бежал и, спрятавшись в трюме парохода, добрался до Мексики, жил в Канаде, где получил образование инженера-механика, потом работал в представительстве РСФСР в США.