– Очень хорошо помогает от блох, – учись эльфочка.
Приятные ночные размышления взяли нас в оборот, и, слушая мечты Маты, я думала о своём доме, о маме.
Мечты Маты
– Когда-нибудь я поступлю на курс вершителей судеб, выучусь и буду судить своих родственников, буду и судья, и палач – все в одном лице. Надо только приобрести ростомер и щипцы для разжимания рта. Я буду самой честной судейской оркихой в мире и перед казнью буду даже кормить ужином, хотя, нет – чего зря продукты переводить, буду выдавать чистый передник, нет – тоже не годится, буду исполнять самое сокровенное желание, нет – тоже не то…
– Зачем тебе щипцы, – устало зевнув, поинтересовалась я.
Законы орков (всего два)
Закон первый
Всегда прав тот, кто выше ростом. – Это для орков.
Закон второй
Всегда права та, у которой больше зубов. – Это для орких.
Всё, весь кодекс. Желающие получить должность судьи обучаются ему в течение пяти лет, еще пять лет учатся измерять рост и считать зубы. Весь судебный процесс сводится к чисто измерительному циклу, что четко и честно указывает на осужденного. Гениально просто.
Треск сучьев явно указал на приближение чего-то или кого-то крупного.
Отдуваясь к нам подошел Углук неся уже порядком обгрызенный мосол, с которого завораживающе капал розовый сок.
– Проголодались девочки? – вежливо поинтересовался он, ловко разрубая в полете кость и подавая нам половинки с нежнейшим костным мозгом, довольно хрюкнув при этом.
– Я вегетарианка! – грозно вскричав, оскорбилась Мата.
– Да ладно, расслабься, чего завелась, пожуй сосновых иголок, – миролюбиво загоготал орк. – Кстати, ты тоже травоядная? – обратился он к мне.
"Не дождешься," – мысленно пробормотала я, начав спешно заглатывать халявное угощение. Видела бы меня моя мама.
– Умница, настоящая оркиха, – удовлетворенно заключил Углук, присел рядом и заразительно зачавкал.
Помолчав, он предложил мне свое сердце.
– Знаешь, Фи, у меня есть домик в Изенгарде аккурат в конце тупика Гниющих отбросов, мамаша старенькая, очень внучков хочет понянчить. Может, после зачистки ты переедешь туда, глядишь, и в наше окошко заглянет счастье. То что ты немая, очень хорошо, зато не будешь поносить меня на весь тупик, когда вернусь крепко навеселе, упившись сока перебродивших мухоморов. Сплетни тоже собирать не будешь, а вот барашка освежевать всегда у тебя будет время. Ты подумай, я не тороплю. Еще в середине его речи я вдруг отчетливо представила себе эти милые картины. Определенно, мое положение становится все более приятным.
– Ты эльфийка, повторяй за мной – я эльфийка, я эльфийка, – горячий шепот Маты вырвал меня из страны грез. Такое мечтание испортила, а ещё селер – сестра.
Короткие корявые и засаленные строчки
Бежим уже два дня, днем и ночью, я повторяю спасительную мантру:
– Я эльфийка, я эльфийка, я эльфийка…
Но с каждым часом все меньше верю ей. Положительно, в моей родне кто-то погулял с орком, или какая-нибудь отдаленная прабабушка была не кристально чистокровной.
Еще более корявые и сальные строчки
Бежим четыре дня. Самовнушение не действует. В открытую радуюсь скорому замужеству. Какая я все-таки удачливая оркиха, подцепила начальника колонны.
Домик под земляной крышей, и солнышко в единственном окне. Одно тревожит, понравлюсь ли я его маме.
Совсем корявые наборы слов и большое сальное пятно
Бежим шестые сутки, кушаем на ходу, многие умудряются и переобуваться тоже на бегу.
Мы с Матой докончили бутылку ещё два дня назад. К вечеру Углук командует: "Привал!" Мелкие мордорские ирчи вырубаются стоя, зато красавцы изенгарцы по джентельменски возводят временный лагерь с женским отделением. Мата спит, измученная долгим переходом, десяток корешков – плохая замена мозговой косточке. Глядя на небо подмечаю, что то звездное очарование, что было так явно в Лориене, здесь совсем померкло. Но мне не до звезд, надо узнать как свежевать барашка, ещё опозорюсь перед будущей свекровью.
Записки на полях
Пробег закончился, сидим в засаде.
Еще день сидим в засаде, ноги затекли с непривычки.
Далее следуют оборванные, но аккуратно склеенные листки.
Дождались. Утром напали на двух маленьких существ. Нас больше двухсот, но ловили этих двоих почти до обеда. Хохот и крепкие высказывания сыпались с обоих сторон, но недорослики были значительно изощреннее, наши больше повторялись. Потеха была в самом разгаре, когда из-за деревьев выскочил неумытый человек и тоже полез в свалку. Звук его рога создавал приятное музыкальное сопровождение. Ирчи, впрочем, мелодия не понравилась, пять стрел оборвали мотив. Мы с Матой к веселью не были допущены, нас привязали к елке, и мы лишь изредка выражали солидарность торжествующими визгами.
Дни возвращения
Я узнала, узнала их почти сразу, они меня, хвала Эльберет, нет. Вообще-то, за главным Лориенским столом они выглядели гораздо крупнее, и их было четверо, а теперь только двое. Как стемнеет, попробую узнать, что случилось с остальными. Выдать они меня не смогут – по оркски ни шиша не понимают, Углук на пальцах объяснял им правила поведения.
Еще пять дней на бегу
Опять бежим, но уже в Изенгард. Интересно посмотреть будет. Перепавшие дважды бутерброды с соленой кониной поддерживают во мне желание не отставать, а вот Мата определенно плоха. Споткнувшись падает и, закатив глаза, отдает приказания по организации собственных похорон. Углук взваливает её на дюжего гоблина. Я вижу как мотается её голова, и волосы, не знавшие шампуня, в беспорядке метут пыльную степь.
– Не бойтесь, я друг, – стараюсь промурлыкать охрипшим голосом, подсаживаясь к хоббиттам на привале. – Их начальник ко мне не равнодушен, значит, спасемся. Вот только дочапаем до того леса, что за тридцать лиг виднеется, – боюсь что смысл моих слов до них не дошел, или я разучилась говорить на синдарине.
Шестой день
Развязка наступила гораздо раньше, во второй половине дня, когда мы пересекали мустагримскую равнину. Всадники с развевающимися плюмажами на шлемах налетели на нас как орлы на стаю странствующих леммингов. Хотя их действия были не очень корректны, все же не могу не отметить, что их удаль пришлась мне по сердцу. К вечеру нас осталось вдвое меньше. Углук упрямо гнал к Изенгарду, добивая раненых и пиная отстающих. Нет, я не выйду за него, слишком неопрятен, кровь даже не отряхивает. К ночи заняли круговую оборону в ожидании нового налета. Мата, подняв меч дезертировавшего орка, тоже приготовилась к бою. Я перехватила лук, решив дорого продать свою честь. Для меня это главнее жизни. Первая атака захлебнулась. Мы издав победный вой сомкнули ряды. Вторая атака была ужасна, и только ночной сумрак скрывал истинный размер трагедии. Меня оттолкнули на дальний край к нашему тылу, где дрожали пленные недорослики. Те от переживаний совсем потеряли способность двигаться, и горбатый орк тащил их к лесу плотоядно облизываясь.
– Лимба лапсе . Оставь детей, извращенец, – крикнула я.
Тот от изумления остановился и обернувшись переспросил:
– Чего ты орешь, сейчас дотащим их до леса и съедим, я поделюсь, я не жадный.
– Брось малюток, пристрелю!
Тут до него дошло что я говорю на примитивном эльфийском.
– Эльфийка?
Больше он уже ничего не сказал, с мягким щелчком стрела вошла в маленькую ямочку у него на горле. Разжавшиеся руки упали и выпустили пленников. Малышня, рухнув, драпанула к лесу, оставив меня в состоянии сильнейшего стресса. Я попала. Первый раз попала в цель. От радости захлопав в ладони и подпрыгивая от избытка чувств, я пропустила предательский удар в затылок. Ошарашено покидая зримый мир, думала, что подобный финал жизни вообще-то совсем не плох.
Седьмой день
Стук копыт, свист ветра, листья хлещут по щекам, да где я? Кто-то большой и теплый уносит меня. Куда и зачем? Нащупав гриву, понимаю что сижу, а вернее лежу на лошади. Бешеный карьер мягко покачивает.