Через три дня я убежала из ветеринарной лечебницы. А то, что это была именно она, гласила вывеска на фасаде. Все это время четыре мысли неотступно преследовали меня перегоняя одна другую: Мата, сестренка в беде среди жестоких троллей-санитаров; а вдруг он прав (это уже вторая мысль), и я снова стану лягушкой; где Валентин и Байрак (третья мысль); и почему я не поехала домой (четвертая). Не замечая угрожающего вида наметенных сугробов, я, как была – босиком и в одном ночном платье, бежала к небольшому запрятанному в молочном покрывале сараю. Там, вероятно, отдыхали наши летающие кони. Мерзлая дверь под тяжестью тела поддалась и впустила, не забыв кинуть небольшую сосульку за шиворот. Грубо сколоченные стойла с вбитыми железными кольцами. Цепи, протянутые к левой задней ноге воздушных скакунов. Горы сена. Запах запаренного зерна с чесноком. Размеренное дыхание обитателей. Пробивающийся свет из ржавого ночного фонаря лишь добавлял уюта и спокойствия. Я быстро шла, заглядывая во все углы и ища своих дорогих воздушных змеев. Но попадались все чужие, они спали, жевали жвачку или просто вздыхая вытягивали лапы, уставшие от многодневных трудов.
– Улетели, все улетели. Одна в заснеженных горах в компании гоблинов.
Сотый раз обругав себя за глупость (впервые в жизни!), я сжалась в комочек, привалившись спиной к овсяному коробу.
– Все кончено, клиника, опыты. Лягва с мохнатыми ушками и лазурными раскосыми глазами, квакающая на эльфийском. Бедная я, несчастная!
Чуть слышно завозился во сне соседский ящер, фыркнул другой. Темнота все прочнее завоевывала лидирующие позиции у поскрипывающего на сквозняке фонаря. Такой большой мир, а я такая маленькая. Упившись собственным горем, не заметила как заснула.
– Да, вот же она! – знакомый голос, буквально подбросил меня на месте. В проеме двери, слабо освещаемый коптящим факелом стоял Валентин. Его развевающийся плащ упруго бил по косяку.
– Эльфи, мы тебя обыскались, – выглянув сзади, прохрипел доктор Колмогор. – Нервный срыв, еще не повод бегать босиком по снегу. Я, как твой лечащий врач, заявляю со всей ответственностью, если ты не перестанешь делать глупости, я снимаю с себя всю ответственность.
– Не слишком ли много ответственности, уважаемый, – холодно остановил тролля Байрак.
Валентин тем временем накинул мне на плечи поношенную попону и, шутливо щелкнув по носу костяшками пальцев, понес к выходу. Чувство раскаяния грело меня всю дорогу. Позевывающие звезды шушукались и переглядывались наблюдая удивительную картинку – эльфийка на руках назгула.
Запорошенная избушка-кемпинг дохнула спертым теплом небольшой железной печки.
– Давай к огню. Босоножка.
Живительное тепло плыло, неспешно наступало на впущенный дверью холодный воздух. Мокрый пар тут же начал подниматься от замершего, гремевшего как старый глиняный черепок, подола платья. Байрак откуда-то принес уже ощипанного горного орла, кинул его в кастрюльку и принялся кухарничать.
– Отель "У замерзшего гоблина", вот мы где. – Подкладывая под мою ноющую спину подушки, просвещал Валентин. – Сеть двухместных номеров с сауной, отапливаемый сарай для ящеров и дешевая ветлечебница. Отличное место что бы отсидеться и подлечиться.
– Есть еще прокат горных санок – из своего угла вставил Байрак.
От очага побежал сытный запах непотрошенного орла. Что-что, а готовить назгулы не умеют. Они же не едят.
– Мы тут шестую неделю обитаем. Все разведали – перевалы надежно спрятаны лавинами, кругом пропасти и неприступные обрывы. Одна дорога, и та только по воздуху. Этот эльфийский киллер тебе больше не страшен. Кстати, что ты с ним не поделила?
– Он оскорбил мой род.
-Чем же? Тем, что битый час таскал тебя на руках, пока ты усиленно изображала обморок? – хохотнул Валентин.
– Кстати, играла ты бездарно, нам сверху было все видно. – Помешивая половником в кипящей кастрюльке, подколол и Байрак.
Я хотела надуться, но позвякивание снимаемого с огня котелка с супом отвлекло от разгорающегося было спора. А затем я ела, выплёвывая мелкие перышки, ела впервые за последние дни и уже не спорила, не доказывала своих прав, не перечила братьям ни в чем. Приятное чувство насыщения сделало меня покладистой, и настроило на лирический лад. Ночь шла своим чередом, луна беззастенчиво подглядывала в окно и неодобрительно покачивала серебристой головой.
– Белобровый погиб? – страшась услышать ответ, все же спросила я.
– Ну после такого падения в аварийный сугроб, двойного сальто через голову в группировке и приземления точненько на спину… Конечно вам повезло, что при первом кувырке вы как пробки вылетели из седла и шлепнувшись в разные стороны, откатились от бившегося в припадке ящера. Команда зоотехников-гоблинов только с третьей попытки зафиксировала его. Привязав голову к задним ногам, вставив предварительно палку промеж зубов…
– Так что с белобровым? – Теряя терпение повторила я.
– Что-что, насморк заработал, хронический, – устав от болтовни брата раздраженно подал голос Валентин. – Жив он, живей не бывает.
– А глаза?
– Глаза? – не понял Байрак. – Зрение отличное, а дальтонизм у него врожденный. Ветеринарный гоблин виртуозно провел операцию, вырезал стрелы там же на месте. Если ты не в курсе, то просвещаю: у ящеров, велика способность к регенерации, и пока мы здесь отсиживались, у него появилось два новых глаза с каждой стороны морды. Сказки надо читать почаще.
– Да, насчет сказок, – уже более серьезно продолжал он. – Надеюсь, Колмогор ввел тебя в курс дела относительно превращения. Мы тут с Валентином посоветовались. Принцев их ведь много, привезем тебе парочку или даже тройку для свободы выбора. Если это твоя слабость, то нам будет приятно немного тебя побаловать.
– Нет, нет и нет. Мы не будем похищать королевских отпрысков. Обойдемся медикаментозными средствами. Тут и клиника неподалеку. – Подводя итог разговору, категорично высказалась я.
Значит решено. Завтра отправляемся.
Братья начали спешно паковать вещи. Зачехлили складные копья, уложили в футляры легкие мечи, проверили наборы боевых дротиков. Разбирая, сваленные в общей куче, части сбруи и личные походные аптечки, откопали и мой рюкзачок. Вот здорово, а я думала, что он безвозвратно утерян. Кстати, перепало и ещё кое –что.
– Дарю! – Валентин бросил мне на колени две лориенские стрелы.
Блестящий продукт мастерских Золотого леса – ровные, с аккуратно подрезанным оперением из хвоста зеленого попугая. Полюбовавшись, я засунула их в свой колчан. Нечего добру пропадать. Хотя они и заметно отличались от моих, более изящных и предназначенных для женского лука.
Наутро явился доктор Колмогор, принеся с собой маленький чемоданчик с нарисованным упитанным дракончиком, зачарованно заглядывающим в чашу со здравуром. Приветливо поздоровавшись, он сообщил, что для дальнейшего успешного лечения необходим анализ крови. Небольшой, в длину локтя, ножичек, с хищно сверкнувшим лезвием, только подчеркнул твердость его намерений. Облизав его от прилипших сладких крошек, он попросил моей руки или ноги. Его предложение слегка напрягло братьев, и мгновение спустя связанный козлом доктор покоился на полу. Вращая белками глаз, тролль, ошарашено выругался.
– Все в сборе, – не обращая внимания на громкие завывания врача, удовлетворенно высказался Байрак. – Возьмем, этого клыкастого, он неплохой лекарь, и дорогу заодно укажет, – продолжил он развивать свою мысль, загружая связанного тролля на заднюю луку седла.
Наши летающие кони, выглядели отдохнувшими и готовыми к новым подвигам. Белобровый, щуря четыре глаза, отворачивался от ослепительного снега. Провожал нас весь персонал отеля, преподнеся в дар шкуру волколака. Как нельзя кстати.
Слегка тронутая кожеедами и вонявшая за десять лиг, благословенная шкура, грела как материнские объятья. Утреннее солнышко приятно скользило по разогревающейся чешуе ящера, он, слегка порыкивая, подставлял брюхо под его лучи. Набирая высоту, мы поднимались к заоблачным вершинам. Духи воздуха, сонно позевывая удивленно рассматривали, небольшой караван из трех летающих змеев, двух верховых и вьючного. Один расшалившийся эфирчик оторвал клок от пушистой необъятной тучи и бросил его нам в спину. Я, смеясь, погрозила ему пальцем. Он, приняв это за знак внимания, немедленно присоединился к нашей компании. Заходя то слева, то справа, играя, покачивал нас. Валентин недовольно подхлестнул Белобрового, и мы оставили расшалившегося духа далеко позади. Души воздуха очень тихоходны.