Утром я уже стояла столбом в сложном придворном прикиде по последней моде со шлейфом в пятьдесят шагов ни больше, ни меньше, полностью экипированная для выполнения своей миссии. На диванах в живописных позах отдыхали самые близкие родственницы. Перед крыльцом расстилали плетеные коврики для торжественного выезда.
Оставалось менее трех часов.
В окно заглянул Гимли и, обозвав меня майской энтихой, поинтересовался дальнейшими планами.
– Кончай издеваться, видишь я в почете по самые уши. Дальше некуда. Умоляю, – продолжила я, молитвенно складывая руки, – подожди меня. Я сбегу. Зуб ставлю против пары дохлых крыс. Жди меня и будь готов отдать концы.
– С тобой это не проблема, – проворчал гном.
Как я люблю этот его голос, это добродушное ворчание и крепкие словечки, от них веет спокойствием и надеждой.
– Мы сбежим куда угодно, хочешь к трехглазым великанам острова Гарнор или к подземным владыкам темных гробниц Атуана. Я буду стирать и выучусь готовить, правда-правда. Только забери меня отсюда. Пожалуйста. – Всхлипнула я от полноты своих жертв.
– Опять надуешь, – резюмировал Гимли
– И изумруд тебе подарю
Гномьи глазки сверкнули с плохо скрываемой жадностью.
– Покажи!
Путаясь в длинном подоле и в не менее длинных разрезных рукавах, я доковыляла до ларца. Нащупав камень, кинула его ожидавшему Гимли. Короткий шлепок подтвердил точное попадание.
– Ну что нравится?
– Подойди поближе, и тебе понравится. – Потирая наливающийся фингал выдохнул гном. – Ладно, я жду тебя на причале, как сможешь, так и приходи
Удаляющиеся шаги моего рыжего заговорщика растаяли в предрассветной дымке.
Теперь, когда появилась четко обозначенная цель, средство её достижения придумать было значительно проще. Планы побега роем закружились в голове, даже ужас предстоящего дня мягко откатился и растворился, как волна в необъятном море.
Свет приближающегося дня вызвал легкое шевеление в рядах многочисленной родни. Их неторопливые сборы напоминали вылет заспанных весенних шмелей в предвкушении обильного взятка. Все с достоинством готовились к придворному маршу. Эльфы-адвокаты спешно сверяли списки приданного, присланный церемониймейстер составлял торжественный кортеж, прелестные девочки рассыпали лепестки роз и ромашек, хозяйственные службы раздавали ленты с королевскими гербами собирающимся поглазеть жителям. Почетный караул прибыл к самому выходу.
– По дороге сбежать невозможно – размышляла я, поглядывая в окошко.
Мои домашние также попали под власть придворных консультантов и запинаясь сдавали последний зачет на знание церемонии. А меня, наконец, оставили в покое, наедине с изумрудным ларцом.
– Ты еще не надела королевские украшения – завопила старшая сестра Лютенель, на бегу заглядывая ко мне.
– Какая ты неумеха, – подтвердила Камелия, сбивая первую с ног.
Общими усилиями на моей шее затянули ожерелье, пять цепочек с кулончиками и пять без, семь рядов изумрудных подвесок. Воткнули четыре сережки в правое ухо и шесть в левое. Лязгнув защемили руки тесными браслетами и под конец развернув как гирлянду драгоценную сетку, сотканную из тысяч зеленых крупинок, накинули ее мне на голову. Полюбовавшись своей работой, сестры слиняли. Следующей была мамочка: поправив на мне пышный ворот, а точнее, бесстыдно оголив плечи и шею, заплакала. Вбежавшие десять снох хором выкрикнули:
– Эскорт прибыл!
В поднявшейся суматохе я, направившись к двери и наступив на длинный подол, шлепнулась. Заботливые папочкины руки, встряхнув, снова придали мне вертикальное положение и, дав легкий шлепок пониже спины, быстро доставили на стартовую площадку.
Приветственные крики, звон переносных арф, яркие пятна лент, всё слилось в один параноидальный синдром. Сыпались лепестки лилий под колеса экипажей и, расплющиваясь, источали одуряющий аромат. Лошади, покрытые попонами с гербами, то и дело встряхивали головами, пытаясь скинуть белоснежные плюмажи. Упряжь светилась от сверчкового сала, сотни цветов были воткнуты в уздечки и хомуты. Копыта запутывались в благоухающих гирляндах, а гривы уложенные в лучших парикмахерских, поражали своим начесом.
"Бедный Изик, – некстати, подумала я, – ты всегда мечтал о таком убранстве, но не судьба. Водишь теперь табун своих жен и ребятишек где-то на степных просторах . Мне так не хватает твоих рассуждений, стихов, а особенно, неутомимых ног."