Германия, Бельгия, Голландия - это так русские будут жить через 100 лет, если их кто-нибудь победит и план какого-нибудь Маршалла навязывать начнет.
Франция - это что-то межвременное, не поддающееся летоисчислению. Оно, будущее, конечно, налицо. Но в каком временном отрезке, я сказать не берусь.
А вот Испания - это запросто: 35 лет назад. От Бельгии. Или 75 вперед от ССРа. Начала 90 годов, между прочим. От демократической России пусть кто другой посчитает.
Так, сделав большой временной скачок вперёд, а потом небольшой назад, я опять оказался на перепутье. Однажды на мыльный вопрос: "почему Испания?" я ответил: Отдохнуть от дураков, выучить язык, полетать. Теперь, когда программа оказалась выполненной, настало время задуматься. А что дальше?
Дураков здесь тоже хватает (можно подумать, я - умный). И от них уже давно подташнивает. Более того, я теперь точно знаю, как выглядят отбросы общества. И в нормали общаться не так-то просто. Объяснять очевидные вещи или законы физики здесь - дохлое дело.Так, например, моторы с пропеллерами на многомоторном самолёте вращаются в разные стороны, потому что так показали в каком-то американском фильме. Вопросы есть?
А еще и лето настало. И работать при +45 в тени, да ещё в моем старческом возрасте - это верный способ самоубийства. При такой температуре туристы, ничего не делая, хлопаются в обморок в переходах метро.
Но! Вежливость и приветливость людей, мягкость законов по отношению к иностранцам, наличие рельефа, наконец, ставят Испанию на первое место в списке европейских стран, где я хотел бы жить.
Сложив все плюсы и минусы, я в итоге получил вектор, направленный на север. И, взяв свой мешок с тряпками, я отправился к испано-французской границе...
А мы пойдем на север,
А мы пойдем на север,
А когда мы вернемся ...
36. Депортация.
Время в любой тюрьме идёт медленно. Его просто там нет. Тюрьма - это и есть время. Невозможно его ускорить, но сделать полезнее - это можно. Сначала я знакомлюсь с библиотекой. Нахожу там несколько книг на великом и могучем. Причём очень полезные для меня книги. Из семи обнаруженных, три были про тюрьму в той или иной интерпретации, и один детектив с уголовным уклоном.
Я сидел не по уголовному делу. Меня должны были депортировать, о чём заранее и неоднократно предупредили, на случай, если мне надумается скрыться куда-нибудь. Скрываться я не сильно хотел, а направление депортации совпадало с моим желанием и естественное желание съэкономить на дороге и ускорить её, привели в это заведение. Моя личность внушала, по-видимому, не только уважение, но и страх местным властям. Поэтому, я нисколько не удивившись, быстро вычислил "шестёрку". Наша бывшая экс-советская особа мужеского пола попыталась сблизиться со мной в разговорах, но я разочаровал стукача тем, что основное время проводил или за чтением, или в изучении очередного языка.
Кроме того, стукачок был ещё и явно болен на предмет алкоголя и торопился с выяснением интересующих его вопросов, что выдавало его не только с головой, но и с белорусскими ушами. Деза, которой я его снабжал, видимо не устраивала его начальство. Поэтому, было логично, когда его вдруг перевели в другое крыло депортационной тюрьмы (вроде бы), а мне подселили молодого украинского стукача, использующего личину обиженного во французском легионе солдата. В тот же день в дверь моей камеры заглянул охранник с моложавым батюшкой, который представился мне на очень хорошем русском языке. Первый же огляд его с ног до головы, дал мне понять, что этот товарищ не часто бьёт лбом об пол в присутствии свечек. Более того, взгляд был не всепрощающий, а всепросвечивающий насквозь. Мне, уже в который раз в этой жизни, пересчитали все пуговицы на рубашке. Рука его инстиктивно дрогнула в ответ на мою откровенную попытку резко её сжать и немалым усилием воли осталась мягкой и податливой.
Золотой крестик явно не смотрелся как церковный, но предполагалось, что я не замечу подмены и того, как он был игриво надет. В руке батюшка, тем не менее, держал Ветхий завет на русском языке. Правда видно было, что книга давно не открывалась, в ней отсутствовали необходимые закладки, что навевало на мысль о том, что батюшка знает этот труд наизусть или понятия не имеет, о чём там, вообще, речь. В разговоре быстро выяснилось второе. Вся беседа была построена грамотно, но через её витиеватую сеть ясно читалась проблема, висящая на руководстве: как отправлять и сколько сопровождающих давать.
Я приложил немало усилий, чтобы успокоить систему и не доводить до рукоприкладства, но ясно дал понять, что меня злить не надо, а то попорчу не только одежду, но и её содержимое. В нужное время я оказываюсь препровождён в самолёт с двумя другими индивидуумами, которым нужно было лететь в ту же сторону с такими же волчьими билетами и фиксирую то, что они рассажены по салону как попало, оказавшись вне поля зрения крепенького молодого пассажира, который уже сидел позади моего сидения. Все его усилия были направлены на то, чтобы остаться таким незаметным, таким невзрачным, что я и в самом деле принял кресло за пустое. Но пустым был только ряд, на котором сидел я. И это правильно. Вдруг мне там отдыхать захочется.
Случайно в салоне самолёта возле меня оказалась громкая русская компания, сидевшая в тесноте на соседних креслах. Посмотрев с завистью на мои пустые кресла, один из них высказал пожелание пересесть. Я, было, открыл уже рот, чтобы поддержать этот позыв. Мне было бы интересно поглядеть на усилия стюардесс и моего полчаливого попутчика сзади по освобождению зарезервированных на пустоту мест. Но, подумав, я решил не усугублять. И компания сама тоже решила не пересаживаться, после того, как один из них, поглядев на меня, сказал, что это не наш человек и к нему лучше не садиться.
Прибыв в пункт назначения, я долго жду выхода всех пассажиров, но у моего сопровождающего терпения было поболее моего. Он надолго и всерьёз занялся шнурками своих ботинок и я ушёл не солоно нахлебавшись. Мне так и не обломилась шутка сказать встречающим полицейским о том, что у того кадра есть оружие. И он полетел обратно, так и не выйдя из самолёта.
37. Коллекция.
И вот только соберёшься что-то делать, как появляются обстоятельства. Захотел я цивилизованно поехать по Европе, как Испания решила лишиться девственности (ой! чего это я!). Председательство у нее в Европарламенте закончилось. И собирает она совет в Севилье для этого. И по случаю прибытия туда европейских бонз, Испания временно вышла из Шенгенского соглашения (имеет право) и закрыла границы с Францией.
Ясненько. Все транспортные переходы отпадают. Контроль, однако. А по нетранспортным опять ножками. Начинает надоедать.И на этом фоне в голове появляется луч света: а почему бы не пролететь границу на параплане? Такого еще в моей коллекции не было.
Изучаю карту. Поезд до Барселоны, затем до Рибас-Де-Фрезер. Там, судя по обозначениям есть еще туристический поезд до Нурии, которая окружена трехтысячниками, в свою очередь границей являющимися.