В роддоме на выдаче детей (так это правильно называется?) я немного успокоился. Во-первых, в большом зале ожидания малышей (так это правильно называется?) на стенах висели фотографии новорожденных. На меня со стен смотрела портретная галерея сухофруктов. Во-вторых, невозможно переоценить значение близких людей в жизни человека. Меня очень поддержала мама, с которой я поделился своими переживаниями. Она сказала, что я придурок.
Как рационалист и филолог, я не сомневался, что невербального опыта не существует. Что любую эмоцию, даже самую летучую, можно обозначить. Когда мне на руки передали моего сморщенного новорожденного пенсионера в кульке, слова внутри кончились. Моя душа издала какой-то нечленораздельный дельфиний ультразвук. Сынок оказался еще страшнее, чем на фотографии. Он странно моргал всем лицом, как будто пытался расправить свои старческие морщины. У меня даже промелькнула мысль, что я еще молодо выгляжу на фоне своего Бенджамина Баттона. Но несмотря на все это, меня не покидало ощущение, будто я только что случайно сел в радугу.
Имя для ребенка. Сколько браков распалось на этом минном поле! Нам с женой повезло. У нас прошло безболезненно. Каждый перебесился в своем углу.
Я помню, с какими мучениями называл кота. А тут – объект посерьезнее, хотя и размером пока с кота. Первым делом я полез в интернет. Вон современная молодежь с помощью поиска Google даже смысл жизни умудряется найти – а я чем хуже? Там, в интернете, на официальном сайте Управления записи актов гражданского состояния я с горечью обнаружил, что все мои любимые имена мальчиков уже заняты: и Дмитрий-Аметист, и Огнеслав, и даже простенький Еремей-Покровитель. Что ж, нахрапом решить вопрос не получилось. На том же сайте я поизучал, как называют детей другие родители. В современной Москве оказалось на удивление много Рюриковичей – новорожденных часто нарекали Ратиборами, Пересветами, Коловратами. Я не собирался воспитывать викинга, поэтому такие варианты тоже не подходили. Кто-то посоветовал поискать имя малышу в области своих увлечений, хобби. Я увлекался футболом, и перспектива жить с сыном по имени Динамо Москва немного испугала.
Оставалась надежда на жену. Я спросил про ее выбор, и она предложила назвать Александром. В ее семье к этому моменту уже было трое мужчин по имени Александр и один – в моей, мой младший брат. По выражению моего лица жена все поняла. Больше к этой опции мы не возвращались.
В итоге мы с женой сошлись на том, что первый вариант, как голос сердца, должен быть самым правильным, и назвали нашего сына Дмитрием-Аметистом. Шутка. Артемом.
Артемом, потому что это было мое любимое имя с детства. Артемом, потому что в юные годы я, застенчивый и малохольный, писал детские рассказы про пионера Артема, смелого и сильного. Артемом, потому что в тот момент, когда вариантов больше не оставалось и выбор зашел в тупик, я случайно наткнулся в магазине на ряд подарочных кружек с именами, где кружка «Олег» стояла ровно посередине между двумя кружками «Артем». Не шутка.
Я внезапно приобрел новый бизнес-навык. И не после тренингов, курсов, конференций. Новый навык возник спонтанно после рождения малыша. В результате многочасовых укачиваний Артема у меня случается прилив неконтролируемой агрессии. Я бросаюсь к рабочему компьютеру и посреди ночи начинаю рассылать алармические депеши в стиле: «дедлайн подходит!», «почему вы спите, а это не сделано!», «давайте все делать по-другому!», «есть тут вообще в почте сейчас кто-нибудь, кроме меня?». Ты лучше спи, малыш…
Рождение ребенка предполагает целый ряд неудобств. Я даже не представлял сколько. Например, логистика. Оказалось, что Артем не способен самостоятельно передвигаться. То есть его нельзя отправить на метро в «Ашан» за подгузниками. Меня об этом заранее не предупреждали. Пришлось озаботиться покупкой детского кресла в машину. Потому что, видите ли, в багажнике детей транспортировать запрещается. Что само по себе глупость, конечно. Я, например, там всю жизнь вожу футбольный мяч. Они с Артемом могли бы так весело в багажнике вместе кататься. И малышу не было бы скучно.