Мухаммед Мурад-бек, кундузский хан, принял сторону коканского хана и начал активно беспокоить гиссарского хана-сторонника Бухарии.
Батур-хан, осознав свою прежнюю ошибку, не пренебрегал со своей стороны, ничем, чтобы у аталыка Шахрисябза появилось как можно больше врагов. В последней кампании Дост Мухаммед-бай, племянник аталыка и командующий крепостью сдался Батур-хану и передал ему ключи от крепости, которой он командовал. Воспользовавшись этим, чтобы посеять несогласие между аталыком и его ближайшим родственником, чья измена для него была чувствительной, Батур-хан встретил Дост Мухаммед-бая с почестями, сделал дорогие подарки и доверил ему с завершением кампании командование отобранными у аталыка крепостями. Посол, приехавший из Кокана в январе 1834 г., был очень плохо встречен ханом. Он приехал просить Батур-хана не препятствовать продвижению двух тысяч коканских всадников, которые должны пересечь часть его владений, чтобы достичь Шахрисябза. Они направились туда за дочерью. аталыка, обрученной с Мохаммед Али-ханом, чтобы торжественно доставить ее в Кокан. Батур-хан ответил послу, что, находясь в состоянии войны с аталыком и зная враждебные намерения коканского хана, он, повинуясь голосу благоразумия, не может удовлетворить его просьбу. «Если хан, — добавил он, — посылая свои войска в Шахрисябз, не имеет других намерений кроме того, чтобы выставить эскорт для своей будущей супруги, то вполне хватит и 200 всадников, и если свита не превысит этого числа, они смогут беспрепятственно пересечь мои владения». Вскоре после прибытия, посол уехал, чтобы сообщить своему господину об отказе бухарского хана.
Через несколько дней Батур-хану вновь представился случай уязвить, в соответствии со своим планом, коканского хана. Коканский посол [47], отправившийся в 1831 г. в Константинополь через Хиву, минуя Бухару, умер на обратном пути в Персии от чумы. Та же участь постигла и многих людей из его свиты. Его сын и пять или шесть всадников, оставшихся от свиты, приехали 31 января из Мешхеда в Бухару и остановились в караван-сарае Исмаил Ходжа. Они везли с собой великолепную саблю, посланную султаном в подарок коканскому хану. Батур-хан захотел посмотреть эту саблю и приказал сыну посла прислать ее ему. Сын посла ответил, что хан просит у него невозможного, так как сабля находится в футляре, опечатанном печатью самого халифа, и он не может сломать печать, не рискуя остаться без головы по возвращении в Кокан. Хан, раздраженный отказом, повторил угрожающим тоном приказ передать ему саблю, которую он обязательно хочет видеть. На этот приказ сын посла ответил, что если хан имеет твердое намерение совершить над ним насилие и оскорбить коканского хана, его господина, и халифа (султана), сломав печать, то должен завладеть этой саблей силой, так как добровольно он не согласится отдать ее в чьи бы то ни было руки, кроме своего господина. Хан, оскорбленный дерзостью ответа, немедленно приказал выгнать сына коканского посла из города, передав ему, что он может вратиться в Кокан той же дорогой, какой ехал в Константинополь. Все думали, что он вместе со своей свитой будет отдан в руки туркменов, и считали их уже мертвыми, пока не узнали, что они прибыли в Хиву. Это оскорбление, нанесенное коканскому хану, было равно объявлению войны, и все готовились к скорой войне. Тучи сгущались, гроза, казалось, вот-вот разразится. Тем временем кушбеги пустил в ход весь свой ум, чтобы не допустить войны, от которой пострадал бы в первую очередь. Он использовал огромное влияние, которое оказывал на своего господина, чтобы вновь отдалить от него узбекских вельмож приблизившихся к нему во время последней кампании и постоянно подстрекавших его к войне, обещая блестящее мщение ханским врагам. Кушбеги живо описал Батур-хану несчастья, какие принесет долгая и кровопролитная война, которую он вел бы один против всех государств Туркестана, объединенных против него. Хан начал уже колебаться, когда 10 марта из Кокана приехал другой посол. От имени своего господина он приехал просить возвратить аталыку крепости, захваченные у того прошлым летом, и выяснить, по какой причине Батур-хан выгнал Бухары сына коканского посла.
До отъезда посла эта последняя новость не дошла еще Кокана. Посол узнал ее от правителя Ура-Тюбе, коканской крепости, расположенной на границе Коканского ханства с Бухарией, тот указал ему, что неосмотрительно отправляться с миссией в Бухару после подобного оскорбления. Он порекомендовал послу отправить курьера с сообщением о происшедшем и ждать приказа. Посол отправил к своему господину курьера который и привез приказ — продолжать порученную ему миссию в Бухаре и, кроме того, выяснить причину оскорбления, на несенного коканскому хану в лице сына его посла.