Нужно сказать, что Невилль выбрал самое неудачное время для поездки в Англию. Его пребывание в Лондоне совпало со Славной революцией, положившей конец Реставрации и второму правлению Стюартов. Королем Англии стал Вильгельм III Оранский, штатгальтер Нидерландов. Эта перемена самым непосредственным образом отразилась на авторе «Записок о Московии», французе и католике. В своей помете на полях, не вошедшей в первое издание, Невилль пишет, что князь В.В.Голицын «разбирался в новостях той страны, куда я в то время был послан королем Польши и был там задержан и ограблен на обратном пути». Если прибавить сюда прямое упоминание о разговорах о «революции в Англии», которые Невилль вел с канцлером предпетровской поры, то картина становится окончательно ясной. Действительно, в России пристально следили за ходом Славной революции, а Невиллю было что рассказать о ней.
Из Лондона Невилль, вероятно, переправился во Францию. Об этом свидетельствует подготовка миссии Франсуа Кайе, сьера дю Тейля, который направлялся в Варшаву в качестве посланника Якова II, уже находившегося к тому времени в изгнании под Парижем, в Сен-Жермен-эн-Ле. Дю Тейль вез с собой письма Людовика XIV польскому королю, а также его секретные письма польским и литовским магнатам, которые он должен был вручить в обход Яна III, и даже маркиза де Бетюна. В инструкции дю Тейлю от 14 февраля 1689 г. Круасси писал, что тот, «получив верительные грамоты, сможет ехать спокойно, как в сопровождении курьера маркиза де Бетюна, так и в обществе господина де Нёфвилля, который имеет звание посланника польского короля...»[53]. Дю Тейль получил аудиенцию у Яна III в мае 1689 г., однако Невилль был в Варшаве уже 19 апреля[54], за три месяца до начала своей поездки в Россию.
Письмо самого дю Тейля, относящееся к 27 мая 1689 г., вполне живо рисует взаимоотношения между французскими дипломатами, находившимися при варшавском дворе: «Польский король сказал господину де Бетюну и мне несколько дней тому назад, что папский нунций в Вене сообщил нунцию, находящемуся при здешнем дворе, что в Вене предполагают большие подозрения потому, что господин Бетюн, Гравельд, ла Нёфвилль (la Neufville) и я находимся здесь, чтобы помешать миру с турками, и что господин де ла Нёфвилль говорил, что двое из нас собираются направиться в Константинополь или еще куда-либо. Польский король помрачнел от подобных речей. Нёфвилль, узнав о том, что говорят, пошел извиняться к Бетюну. Он повернул то, что он говорил ранее, как ему хотелось, и сказал мне, что господин нунций не примет меня, что сообщил и со своей стороны и королю, чтобы уверить меня в своих рассказах. Епископ валашский, которого польский король приставил к нунцию, посетил меня и сказал мне только, что Нёфвилль рассказал нунцию, говоря о мире с Турцией, что он хотел бы, чтобы он не был заключен, и что он направляется в Молдавию и Валахию. ...Поскольку я был предупрежден обо всем этом, то должен сообщить об этом Вашему Величеству, дабы оно не верило в это»[55]. Таким образом, и здесь проявилась та черта Невилля, которой так опасался Бетюн — необыкновенная легкость, с которой Невилль касался самых конфиденциальных сюжетов.
История миссии Невилля в Москву представляется наиболее сложной и запутанной. Несмотря на поиски в отечественных архивах, нам пока не удалось выявить следы его пребывания в России. Можно предположить, что Невилль побывал в Москве под чужим именем. Так или иначе, «Записки о Московии» наряду с донесением де ла Бетюна, речь о котором пойдет ниже, остаются единственными источниками, освещающими миссию Невилля в России. Поскольку «Записки о Московии» и донесение сообщают совершенно различные данные о пребывании Невилля в России, есть основания для того, чтобы последовательно разобрать сначала автобиографические данные «Записок о Московии», а затем и донесение.
Следует добавить к этому, что не только обстоятельства, но и сама задача дипломатической миссии Невилля в Россию изложены в двух главах самих «Записок о Московии» — «Рассказе о моем путешествии» и в «Посвящении Людовику XIV» — совершенно по-разному. В «Посвящении...» Невилль сообщает, что он был послан в Россию французским послом в Варшаве маркизом де ла Бетюном для того, чтобы открыть «цели переговоров» шведского и бранденбургского послов при русском дворе. При этом он действовал якобы под видом польского посланника, для чего Ян III снабдил его верительными грамотами. Совершенно иначе расставлены акценты в «Рассказе о моем путешествии». «Оказав мне честь, польский король назначил меня своим чрезвычайным послом в Московию...» — с этих строк начинает автор повествование о своей поездке, и здесь нет ни малейшего намека на то, что польская дипломатическая миссия была лишь предлогом, ширмой.
53
Recueil des instructions, 1888-4 1, 189. Интересна характеристика, которую дю Тейль дает Невиплю в своем донесении Людовику XIV от 27 мая 1689 г.: «Это человек, который собирает на своей дороге все то плохое и хорошее, что он встречает, и при случае сбывает все самое плохое». (Gronebaum, 1968, 184).
55
Du Theil — a Louis XIV // Архив Министерства иностранных дел Франции. Correspondance politique, Pologne, Т.80, fol.266v—267. Из этого донесения заимствована и приведенная выше нелестная характеристика де ла Невилля.