— Можешь сказать, зачем, Рената?
— Так, пан Станкович! Чтобы красиво умереть… Что ещё может себе позволить Жертва на полигоне…
— Можем ли мы понять, что чувствует жертва… — не без доли ехидства произнесла Милица, — симулятор обстоятельств — не симулятор чувств…
— Я всё-таки полагаю, — весомо заметил Душан, — что симулятор нужен не для развлечений, а для того, чтобы изучить те затруднения, которые способен принести симулируемый процесс. Нам есть угроза от полигона?
— Если я могу ответить за пани Рихтарж, — поторопился Стойко, — угроза есть. Всё, что так или иначе может уничтожить Пангею, угрожает Луне и нашей Крайне. Это может быть детонация станций после разрушения полигона или ядерная война между группировками среди землян…
— Великий лунный гетман интересуется, как продвигается проект «Ковчег», — молвил Ковач.
— По самым оптимистичным прогнозам, пан председатель, ещё года три, — ответил Станкович, — надеюсь, мы успеем.
— А что дальше?
— Дальше, я предлагаю погрузить всё население Крайны на «Ковчег» и отправиться на один из спутников Юпитера. И взорвать эту чёртову Землю со всеми её проблемами. Подорвать их же ядерное оружие. Да, вместе с Пангеей и Лунославия погибнет, но человечество выживет в другом месте… И вся информация о флоре и фауне у нас есть и хранится…
— Взорвать Землю? — с возмущением заговорила Рената, — Вы сошли с ума, Синиша?
— Ничуть нет — вот будет космическое зрелище! - он был решителен, даром что в образе молодого Дизраэли.
— Да Вы космический кретин!
— Иначе рано или поздно они выйдут в космос и не дадут нам спокойно жить! -продолжал наступление Станкович.
— Давайте не будем заглядывать в эту даль, — Звонимир Ковач даже повысил голос, чтобы урезонить коллег, — тем более «Ковчег» не готов… Нам нужно думать о том, что происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас нам надо, чтобы на Пангее не было ни ядерных войн, ни катастрофы с полигоном. И строить корабль спасения! Всем ясна задача?
«Опять он нас позвал, чтобы говорить банальности». Заседание было окончено, оставив еще полтора часа на отдых, и Рената вновь погрузилась в Океан…
========== 13. Сделка ==========
— Итак, господин советник, можно ли констатировать, что мы хорошо понимаем друг друга? — Сноу в очередной раз внимательно посмотрел в глаза Свантессону, — сегодня угроза вторжения враждебных сил на территорию Панема велика как никогда, население целого ряда наших земель удерживается в повиновении ценой невероятных государственных усилий и больших жертв, количество фанатически настроенной агентуры, идеологией которой является тотальное ниспровержение основ человеческого общежития, нарастает. Мы не сможем сопротивляться нашему общему с вами противнику, если нам не удастся поддерживать в родном доме элементарный порядок.
— Возможно, я вторгаюсь не в своё дело, господин президент, — подал голос Улоф, попросив разрешения у главы валльхалльской делегации, — Вы уверены, что этот… ммм… игровой ритуал… не содействует не вполне уместному в родном доме нагнетанию страстей…
— Панем, господа, стоит на незыблемых основаниях, его принципы — законность и постоянство. Негативный эффект от каких бы то ни было фундаментальных перемен будет худшим, нежели раздражение и даже ярость малой кучки лишенных разума неудачников, которые вызовет в их низменных душонках гибель 23 трибутов. Перемены — это ощущение краха всего мироздания, который мы однажды пережили, и не можем допустить впредь даже самый малый на него намёк. Перемены, даже сама мысль о переменах — это слабость, которую мы не можем себе позволить. Особенно, если идти на поводу у вечно недовольных нищебродов и неумех, понятия не имеющих о том, что такое ответственность. Попробуйте понять это, господин советник, — президент Панема повернулся к Торвальдссону, — попробуйте понять, хотя вам и будет это крайне сложно сделать…
***
Незадолго перед этим, в перерыве между заседаниями они посмотрели ролик о Великой Резне, смонтированный и озвученный накануне Ялмаром, Бьорном и Труде. Работе предшествовал весьма оживлённый спор, не нарушают ли они заповедь Первооснователей. Но, благодаря хитроумному Свантессону, делегаты таки убедили себя, что, поскольку событие уже состоялось, информация о нём развлечением для чужих уже не является, а великий запрет касался только того, что происходит здесь и сейчас…
Сноу, Агарии и прочим капитолийцам картинка понравилась необычайно. В первом туре, разделённые на две команды участники сражались друг с другом на цеппелинах, во втором победившая команда, распополовиненная на две группы бойцов, каждый из которых был вооружён одним автоматическим ружьём, пистолетом и двумя гранатами, сошлась на руинах какого-то горящего завода, где всё вокруг кипело, взрывалось и рушилось. Наконец, в третьем оставшиеся восемь выходили попарно друг против друга в легких кольчугах с боевым топором и деревянным щитом в руках, словно в незапамятные времена… Пока не остался один. Ялмар Биргирссон, на которого все, и, что было особенно примечательно, не только капитолийцы, посмотрели каким-то новым взглядом.
— И как часто у вас бывает такое яркое зрелище? — запомнился им вопрос Сноу, поапплодировавшего Ялмару.
— Это было один раз, господин президент, — ответил ему Сёрен, — в другой раз бывает и будет что-нибудь другое.
— Кстати, а сколько противников убил штатгальтер Харальдссон? — вдогонку поинтересовался лидер Панема. Непостоянство валльхалльцев ему определенно не понравилось, и это явно прибавило язвительного тона его вопросу.
— Его превосходительство, — ответила за всех Труде, получив кивком разрешение Свантессона, — открыл развалины столицы нашей потерянной родины под двумя километрами морской воды. Он — человек, которому открыты глубины. Все глубины…
Пока девушка произносила свою реплику, Улоф пристально смотрел на Сноу, наблюдая за его реакцией, и понял, что не ошибся — их поседевший в государственных заботах собеседник откровенно любовался двойником Диадемы. Её платьем нежно-кремового оттенка, элегантно уложенными в корону косами с неизменной белой розой и прозрачным палантином. Казалось, что его восхищало в их землячке всё — как она говорит, как открывает рот, как покачивается её голова, как звучит её голос. «Старый хряк», — диагноз Торвальдссона был окончателен и бесповоротен.
— А Вы, советник? — старший помощник Серена настолько был увлечен своими наблюдениями и не сразу понял, что вопрос президента обращен к нему. Издевательски-радушная улыбка Сноу, которой для полного эффекта не хватало лишь чуть слышного рычания довольного своей жизнью льва, чуть было окончательно не опрокинула его в замешательство, но Улоф был не такой легкой добычей. Он продлил паузу перевел глаза на Труде, сделав вид, что не понял вопроса в ее изложении.
— Может быть, Фиделия расскажет президенту обо мне, как она только что сделала о штатгальтере Хольгаре, — прозвучало в ответ на её повторную попытку перевода. И он попытался придать своему взгляду максимальную серьёзность, чтобы Труде не почувствовала в просьбе какую-то начальственную блажь или издевку. И пока девушка рассказывала про его многотомный труд о возникновении Валльхалла и деятельности Первосоздателей, он вновь с удовольствием разглядывал реакцию Сноу на ее речь, фиксируя в мозгу каждую мелочь.
***
— Мы понимаем Ваши заботы, господин президент, — глава валльхалльской делегации перехватил слово у своего помощника, — через месяц, в канун начала Квартальной Бойни на патрулирование сложных дистриктов выйдет вторая авианосная группа в составе авианосца «Фиделио» под флагом капитан-командора Акессона («Поздравляю, капитан-командор!» — показал он взглядом Бьорну), фрегата «Кориолан» и большого разведчика «Пер Гюнт». Можете рассчитывать на оперативное поддержание порядка при их участии. Авианосец примет на борт двадцать ваших планолетов с экипажами для обеспечения повышенной мобильности воздушных сил. В Капитолии остаются Ялмар Биргирссон и Труде Эйнардоттер. Связь можете держать через них.
— Госпожа посол! Я могу рассчитывать на то, что завтра вы прибудете во дворец на президентский приём? — галантно улыбнулся Сноу валльхалльской гостье.