— У них в Капитолии что-ли новая мода? — бросила Твилл своей ученице.
— Да уж, от этой белой розы Сноу ничего не жди хорошего, — ответила Бонни, взгляд которой остановился на цветке, украшавшем завязанную в тугой узел копну светлых волос “профи”,
Впрочем, в её костюме не было ничего, кроме белой розы, что напоминало бы Капитолий. Такая же, как у Бонни и Твилл, льняная рубашка, только дополненная юбкой и стянутой шнуровкой жилеткой-безрукавкой из грубой темно-серой ткани. «Конопля», — одновременно пронеслась мысль в головах обеих беглянок. У них из этой ткани никогда не делали одежду — только мешки. И никаких украшений, разве что… а что это там за медный кулон, что висит на синей веревочке над вырезом жилетки и поблёскивает на фоне некрашеного льна… Нет… Этого не может быть… Сойка-пересмешница… Вместе с белой розой… Невероятно…
Нельзя, однако, сказать, что немая сцена приглядывания друг к другу продолжалась долго. Первой её нарушила похожая на профи незнакомка. Быстро оглядев с головы до ног подруг, изобразив явное одобрение в адрес Твилл (только в этот момент учительница и заметила, что девушка у окна тоже была босая), она заговорила. На языке для них родном и понятном, несмотря на какой-то совершенно невообразимый акцент:
— Прекрасные дамы, добро пожаловать в Валльхалл. Меня зовут Труде, но вы можете называть меня по-вашему Фиделия (1). Если вы хотите жить, вы всё мне расскажете про этот ваш Панем. Всё, что знаете…
Комментарий к Вместо введения. “Зовите меня Фиделией”
1. Древнегерманское имя “Труде” означает “верная” (в т.ч. Гертруда - “верное войско”). Фиделия - его дословный перевод на латинский.
========== 1. Улыбка ласковой судьбы ==========
— Это Агария — вице-премьер и доверенное лицо Сноу, — на эту краткую характеристику Труде хватило нескольких мгновений, пока открытый автомобиль встречающих приближался к их делегации. Рослая импозантная дама, чья отливающая медью кожа и коротко остриженные, цвета вороньего крыла волосы выдавали ее происхождение от народа, жившего на этих землях за много столетий до основания Капитолия, восседала в специальном парадном сиденье настолько высоко, что могла казаться поставленным в полный рост памятником самой себе. Советник тоже приподнялся со своего кресла спусковой гондолы, представлявшей собой электрическую карету-трансформер, её крышу Ялмар, занявший водительское место на облучке, опустил в ту же самую минуту, как колеса коснулись земли. Несмотря на свой высокий рост, Сёрену тем не менее пришлось смотреть на сидящую Агарию снизу вверх. «Можно ли считать этот вступительный раунд проигранным?» — вертелось в голове валльхалльца.
Тем временем машина вице-премьера подъехала вплотную к гондоле, и знатная капитолийка, встав со своего места и ещё более вознесшись над гостями, сказала несколько слов.
— Она приветствует нас от имени президента, господин советник, — не столько перевела, сколько пересказала Труде.
— Скажи, что мы тоже желаем им всем всего наилучшего, — поручил девушке Свантессон.
Агария выслушала перевод, который получился несколько более громоздким, чем ответная речь Сёрена, слегка склонив голову и в конце чуть-чуть улыбнулась. Крылась ли насмешка в этом едва уловимом движении кончиков губ на её ухоженном лице или то была похвала? Пожалуй, думала Труде, она переоценила уроки Твилл… Что ж, будем учиться дальше…
— Что она говорит?! — недовольный голос Улофа, старшего референта, нарушил столь неуместную в этих обстоятельствах задумчивость переводчицы, и она, собравшись, вновь ограничилась пересказом услышанного:
— Ничего особенного, предлагает нам проследовать в резиденцию. Интересуется, хватит ли запаса хода нашей, как она выразилась, колымаге.
— Скажи ей, что запаса хода хватит, чтобы доехать до Тринадцатого, — обиженно произнёс Бьорн.
— Так и перевести, господин советник, — Труде повернулась к главному, поймала его взгляд, после чего со всей на какую была способна учтивостью обратилась к встречающей, — наша делегация сердечно благодарит Вас, госпожа вице-премьер, за гостеприимство и заботу, а также просит показать нам путь следования. Мы желали бы придерживаться нашего намерения использовать знакомый нам экипаж и его водителя…
К их миссии все пятеро посланцев штатгальтера, разумеется, готовились. В том числе, изучали виды Капитолия на картинках, роликах, спутниковых планах и объёмных макетах. И руливший гондолой Ялмар Биргирсон был уверен, что дорогу от площади Парадов мимо городского сада и Большого канала через бульвар Примирения по проспекту Славы до ворот президентского дворца он проложил бы сам. Но раз уж надо ради приличий следовать за урчащим и воняющим дымом экипажем заносчивой тётки, значит надо. Тем более, что справа, слева и сзади ехали три броневика ярко белого цвета. «Никакой маскировки», — думал про себя опытный охранник, — «Собственно, а зачем им маскировка? Им ведь не от врагов приходится прятаться, а недовольных запугивать…» Так или иначе, ему приходилось следить за идущей впереди машиной, и пропустить те виды столицы, на которые во все глаза смотрела четвёрка сидящих лицом друг к другу в пассажирском отсеке.
— Попросите Агарию познакомить меня вот с ней, — Труде, к которой была обращена эта реплика Бьорна оторвалась от созерцания небоскрёбов на противоположном берегу канала и их отражений в его блестящей, словно зеркало, глади, и повернула взгляд на экран, расположенный так, что он казался висящим над крышами домов фешенебельного квартала, называемого капитолийцами за его форму «Бриллиантовым ромбом».
— Зачем вам чужая невеста, Бьорн? — вообще-то переводчица не стеснялась тыкать коллеге, но присутствие советника и Улофа заставляло в известном объёме соблюдать служебный этикет.
— Хочу высказать восхищение её отвагой и поздравить с её избранником…
— Думаете, — в этот момент, как будто повинуясь её мыслям, на экран выплыла широкая немного приплюснутая по вертикальной оси физиономия светло-рыжего парня с двойным подбородком, — с этим её можно поздравить?
— Любовь, как говорят у нас, Труде, добра — полюбишь и бобра, — парировал выпад девушки Бьорн, — если они…
— Вы верите в их любовь, господин секретарь? Вы же зачем-то три раза отсмотрели все их эпизоды, мне ли не знать. И вы там увидели любовь?
— Если это их игра на публику, дорогая Труде, — подал свой голос советник, — значит у нашего медвежонка (1) есть шансы…
Подняв глаза на сидящего напротив Бьорна, на его гуляющие по лицу желваки и сжатые губы, переводчица поняла, что Свантессон попал в цель, но щадить своего коллегу не входило в её намерения:
— Только не вздумайте, Бьорн, петь ей зонги — наш язык покажется ей белибердой, пахнущей пороховым дымом и горелой плотью. Она не оценит. Точнее оценит… по-своему.
— Это вам сказала одна из ваших дурочек-ткачих? — не остался в долгу секретарь, — Вот уж авторитет…
Ответить на афронт девушка не успела — кортеж уже остановился у цели, небольшого особнячка в президентском квартале. Наблюдательные глаза отметили бы, сколь долгое время был он в запустении. Видимо в момент его постройки ещё не подозревали, что дипломатия в Панеме надолго потеряет актуальность.