Могущество царя усилилось не только в результате завоеваний царств, называемых Казань (Casan) и Астрахань (Astracan), и пленения большинства их князей и наиболее храбрых их полководцев, но также вследствие упомянутого брака, принесшего ему власть и силу этих татар, более стойких воинов, чем они сами; этих татар он использовал также для подавления и усмирения тех его князей и бояр, кто, как он полагал, был недоволен и бунтовал против него из-за его жестокостей, кровопролития, беспрестанных грабежей и казней знати. Раздувшись от честолюбия, хвастаясь, вопреки здравому смыслу, своими будущими великими завоеваниями, он выступил в поход к границам Ливонии и Швеции — пределам христианского мира с той стороны — с армией в 100 тысяч конных и 50 тысяч пеших воинов, с пушками, артиллерией, боеприпасами и со всем нужным провиантом[131]; он предавал смерти всех мужчин, женщин и детей, попадавшихся ему на пути к Новгороду (Novogorode) и Пскову (Plesco) — двум большим торговым городам, объединяющим [торговлей] все восточные районы [страны] и образующим вместе с Нарвой равносторонний треугольник по отношению к заливу, на восточном побережье Балтийского моря, прежде принадлежавшем свободной Ливонии, управлявшейся как независимое государство. Там же, я имею в виду у Нарвы, царь построил сильную крепость, названную Ивангородом (Ivana-gorrode)[132]; «в награду» за редкую архитектуру этой крепости он приказал выколоть глаза ее строителю[133].
Из Пскова (Vobsco) царь вступил в пределы Ливонии; послал князя Михаила Глинского (Knez Michaell Glinscoye) с артиллерией осадить ближайшую крепость Нейгауз (Newe Howse)[134], покорил ее и взял в плен ее защитников, оставив там свой гарнизон в триста человек, которым отдал эту крепость на разграбление; затем осадил и взял другие малые города и замки на пути к Дерпту (Dorpe), большому и крепкому торговому городу, осадил и разрушил его, причем жители Дерпта сдались с белым флагом, восемь тысяч из них были уведены в плен четырьмя тысячами татар, а казна и товары были взяты в царскую казну и отправлены в Новгород[135]. Разделив свою армию на четыре колонны, царь продвигался вперед, не встречая сопротивления; он оставил десять тысяч охранять и перевозить военное снаряжение через реки и озера (ozerors), когда они окончательно замерзнут; он покорил многие крепости, города и деревни, захватил все богатство, скот, людей на своем пути к Пернову (Регnоу); Хаапсал (Hopsoll), Лиль (Loyell), Венден (Wenden), Голдингем (Golden), Митау (Mitoe) и многие другие укрепленные города, расположенные у Восточного моря, числом до 30 и в пределах двухсот миль в округе также были захвачены[136]. Ужасны были вопли гибнувших в жестокой резне, пожарах и опустошениях; женщин и девушек, раздетых донага, несмотря на мороз, без жалости избивали, привязывали по три и по четыре к хвостам лошадей и тащили, полумертвых-полуживых, заливая кровью дороги и улицы, полные мертвых тел стариков, женщин, младенцев; среди них были и знатные люди, одетые в бархат, камку и шелк, украшенные драгоценностями, золотом и жемчугом; люди этого края — красивейший в мире народ как по своей породе, так и благодаря сухому и холодному климату страны. Бесчисленные толпы этих людей были уведены в Россию. Богатства, взятые деньгами, товарами и другими сокровищами и вывезенные из этой страны, ее городов, а также из 600 ограбленных церквей, не поддаются перечислению. Таким образом, царь и его жестокие, немилосердные татары, обшарив и ограбив эту богатую страну и ее несчастных людей, подошли наконец к столице, главному городу, именуемому Ревель (Reavell), у крепости Стейколл (Steucoll), твердыни, стоящей на высокой, скалистой горе на берегу Балтийского моря, почти против Стокгольма в Швеции[137]. Он осадил Ревель с двадцатью тысячами человек, громил его из 20 пушек, но воины, женщины и мужчины по ночам заделывали проломы в стенах, сделанные днем, они выливали горячую и холодную воду, которая замерзала постепенно таким толстым слоем льда, что царь после шести недель осады и двадцати тысяч пушечных выстрелов мало преуспел; с потерей шести тысяч человек он поспешил отступить и покинул город с позором. Неожиданная оттепель и наводнения лишили его большей части артиллерии, добычи и снаряжения по меньшей мере 30 тысяч человек, когда он возвращался назад; придя в ярость от своей неудачи, от потери лучшей части своей многочисленной армии, он торопился учинить столь жестокую и кровавую казнь, какой не видел свет. Он пришел в Нарву[138], захватил всю казну и товары, убил и ограбил мужчин, женщин и детей, отдав город на окончательное разграбление своей армии татар. После этого он пошел во Псков (Plescovia), или Вобско (Vobsсо), где хотел учинить то же самое, потому что был рассержен и легко поверил тому, что эти два города и Новгород устроили заговор с целью убить его и с помощью врагов нанести поражение его армии и что благодаря этому предательству он был разбит у стен Ревеля и понес такие потери в людях и снаряжении[139].
131
Существуют разные точки зрения на общую численность русского войска в это время. По мнению А. А. Зимина, она составляла примерно 150 тыс. С. М. Середонин полагал, что к концу XVI в. русская армия насчитывала 110 тыс. человек, а Р. Г. Скрынников считает, что «полевая армия» была намного меньше — 60–80 тыс. воинов (см.:
133
Горсей отразил предание об участи строителей храма Василия Блаженного; в рассматриваемой группе известий чувствуется влияние каких-то устных источников.
134
Нейгауз (Новгородок) был взят в июне 1558 г. силами русских под командованием П. И. Шуйского и А. М. Курбского (ПСРЛ. М., 1965. Т. 13. С. 303–304).
135
Дерпт (Юрьев, Тарту) сдался русским войскам в июле 1558 г. (ПСРЛ. Т. 13. С. 304), его добровольной сдаче способствовало предшествующее освобождение пленных ливонцев, захваченных русскими у Нарвы и не разосланных «по иным землям» (ПСРЛ. Т. 13. С. 296). Основанием для известия Горсея, возможно, послужили более поздние события 1565 г., когда переселенцы из Дерпта были насильственно отправлены в Нижний Новгород, Владимир, Кострому, Углич (ПСРЛ. Т. 13. С. 397; Псковские летописи /Подг. А. Н. Насонов. М., 1955. Вып. II. С. 248; Russia at the Close of the 16th Century / Ed. by E. A. Bond. L., 1856. P. 267).
136
Хронологическая последовательность и ход событий Горсеем перепутаны: Пернов, Гопсаль, Лиль были взяты в 1575–1576 гг. (РК, 1559–1605. С. 119–120); Венден (Цесис), Голдинген (Кулдига), Митау (Елгава) не были завоеваны.
137
Рассказ Горсея об осаде Ревеля содержит ряд неточностей, связанных с поздним редактированием им своего текста (см. Предисловие). Ревель (Колывань, Таллинн) неоднократно, хотя и безуспешно осаждался в ходе Ливонской войны: в 1558, 1559, 1577 гг. — русскими войсками, в 1570 г. — войсками Магнуса (см.:
138
Нарва (Ругодив) пала под ударами русского войска в мае 1558 г. (ПСРЛ. Т. 13. С. 295). Однако у Горсея здесь речь идет только о разграблении города; автор мог иметь в виду, что захват его уже состоялся, тем более что Нарва упоминается в известиях об Ивангороде и Дерпте.
139
«Изменой» и неудачей под Ревелем Горсей объясняет поход на Псков и Новгород. Реально поход на Новгород предшествовал появлению царя во Пскове (см. Предисловие). Причина, указанная Горсеем, близка к рассказу Псковской I летописи о клевете на Псков и Новгород, которой «легко поверил» царь (Псковские летописи. М.; Л., 1941. Вып. I. С. 115–116).