— Я получал разные письма от моих друзей и одно из них — от моей любимой дочери, взятой в плен царем Московии. Она пишет о той христианской дружбе и расположении, которую нашла в одном из английских джентльменов, называет ваше имя и говорит, что он является посланником королевы Англии при дворе царя.
— Не зовут ли вашу дочь Мадэлин ван Укселл (Madelun van Vxell)[210]?
— Да, так, сударь, — сказал он.
— Я тот, о ком она пишет. Я хорошо ее знаю и оставил в добром здравии при отъезде десять дней назад.
— О, сэр! Это моя дорогая и любимая дочь, которую я никак не могу выкупить, хотя его величество, король Дании, писал специально о ней. — И он, а также и его сын, с плачем обняли меня: — Ангел божий послал мне вас, и, хотя вы появились здесь, не встретив должного обращения, я сумею доказать вам мою благодарность и дружбу за ваше добро ко мне и моим близким. Этот остров узнает о вашем достойном имени и добром деле, вы можете приказать все, что хотите.
Он сильно был растроган, и я не меньше его был рад этой счастливой случайности. Он приказал отвести меня в хорошее помещение, его сын показал мне на следующий день табун прекрасных лошадей, принадлежавших ему, свое оружие, обмундирование и библиотеку, затем губернатор послал за своими друзьями и устроил праздник в мою честь, приготовил все письма и пропуски от себя, высказывая всяческое дружеское расположение, подарил мне немецкие часы и дал своего сына и слуг для охраны на случай какой-нибудь опасности; со слезами и молитвой он просил за свою дочь, чтобы я делал добро для нее и впредь и проч.
Я поспешил своей дорогой. Мне повстречался известный в Ливонии каноник. Изумившись тому, что я еду с такой убогой свитой, он, узнав меня, сказал своим людям мое звание, это могло повредить мне: я носил свою [секретную] флягу с водкой на поясе под корсетом днем, ночью она служила мне подушкой. Я думал, что миновал все опасности, когда прибыл в Пилтен (Pilton), сильную крепость на Балтийском море — владение короля Магнуса, о котором вы уже слышали ранее. Он обращался со мной грубо из-за того, что я не мог пить, как он. Он уже растратил и отдал своим приятелям и названным дочерям большинство тех городов и замков, драгоценностей, денег, лошадей и утвари, которые получил в приданое за племянницей царя; вел разгульную жизнь и вскоре после того умер в нищете, оставив королеву и единственную дочь в бедственном положении. Я продолжал продвигаться вперед, миновал герцогство Курляндское (Curelands), Прусское, Кенигсберг, Мелвин[211] и Данциг в Польше, Померанию и Мекленбург и прибыл в имперский город Любек, где меня знали и радостно, с почетом встретили. Теперь мое положение значительно улучшилось, у меня было четверо или пятеро слуг, голландцев и англичан, нанятых в Элбинге (Melvin) и Данциге. Бургомистр и лорды города прислали мне в подарок рыбу, мясо и вино всех сортов, причем посыльные произносили хвалебные речи, перечисляли все услуги, которые я оказывал их близким и им самим. На следующий день пришли достойнейшие представители купечества и их друзья, чтобы поблагодарить меня за те усилия, которые помогли им выкупиться на свободу, ибо только благодаря моим хлопотам и кошельку они освободились из московского плена; они подарили мне прекрасный серебряный сосуд с позолотой и крышкой, наполненный рейхсталерами и золотыми венгерскими дукатами. Я высыпал и возвратил им назад все золото и серебро — скорее расточительно, чем благоразумно, — взял себе сосуд и поблагодарил их; они принесли мне свою городскую книгу, чтобы я написал туда имя и место рождения, чтобы их дети могли прочитать и помнить обо мне.
Я прибыл в Гамбург [находившийся] в десяти милях от Любека, жители города, слышавшие о том, как меня приняли в Любеке, устроили мне такой же прием, и те, кто также был освобожден из московского плена, благодарили меня и дружески приветствовали. Бургомистр и члены муниципалитета [ратсгеры] (raetzheren — нем.) устроили праздник, мне также подарили прекрасную скатерть, две дюжины салфеток и длинное полотенце — все из камки. Все это больше связано с моими личными воспоминаниями, нежели с целью моего рассказа, поэтому я приношу свои извинения, несмотря на то что описанное находится в связи с предыдущим.
210
Издатели Записок Горсея 1968 г. считают, что это известие не лишено вероятности (
211
Мелвин (Melving) постоянно упоминается Горсеем как один из опорных пунктов английской торговли в Европе, однако города с таким названием нет; под Мелвином Горсей, вероятно, имеет в виду Элбинг (Эльблонг), возможно — Мемель (Клайпеду) (см.: Путешествия русских послов… С. 390. Примеч. 21).