Однако поднять плиту было делом трудным для двух лиц, из которых к тому же одна была женщина. Нелегко это было и для нас – дюжего сассекского полицейского и меня. Что же они могли выдумать, чтобы помочь себе? Вероятно, то же, что сделал бы я сам. Я встал и внимательно осмотрел разбросанные по полу поленья и почти сразу убедился в основательности моего предположения. На одном полене, длиной около трех футов, явственно виднелась выемка, а несколько других были сплющены с боков, как будто сжатые какой-то тяжестью. Очевидно, приподняв плиту, они стали совать одно полено за другим, пока не образовалось отверстие настолько большое, что они могли пролезть в него; тогда они положили одно полено вдоль отверстия; этим и объясняется выемка на его нижнем конце, так как плита придавливала его своей тяжестью к противоположному краю щели. До сих пор все было ясно для меня.
Каким же образом восстановить ночную драму? Очевидно, в яму спустился только один человек, и именно Брайтон. Девушка должна была ожидать его наверху. Брайтон отпер сундук и, надо полагать, передал найденные им вещи сообщнице, так как в сундуке вещей не оказалось. А потом? Что случилось потом?
Вспыхнула ли ярким огнем жажда мести, тлевшая в душе страстной валлийской женщины, когда она увидела в своей власти человека, сделавшего ей зло… может быть, большее, чем подозревали окружающие? Случайно ли подались поленья, и плита закрыла вход в подвал, который стал могилой Брайтона? Или резким движением руки она отбросила опору, и плита рухнула на свое место? Как бы то ни было, мне казалось, что я вижу лицо женщины, судорожно сжимающей найденное сокровище и в безумном ужасе бегущей по винтовой лестнице, между тем как в ее ушах раздавались снизу глухие крики и яростные удары в плиту заживо погребенного неверного любовника.
Итак, вот тайна ее бледности, ее нервного состояния и истерического хохота на следующее утро. Но что же в сундуке? Куда она девала вещи? Вероятно, это те обломки металла и камней, вытащенные из озера моим клиентом. Она бросила их при первом удобном случае, чтобы скрыть последние следы своего преступления.
Минут двадцать я просидел не двигаясь, обдумывая происшедшее. Месгрэв, весь бледный, продолжал стоять на прежнем месте, раскачивая фонарь и глядя вниз, в яму.
– Это монеты Карла I, – сказал он, взяв несколько кружков, оставшихся в сундуке. – Вы видите, мы верно определили время написания «обряда».
– Может быть, мы найдем еще что-нибудь, оставшееся от Карла I, – вскрикнул я. Внезапно мне показалось, что я понял значение двух первых вопросов «обряда». – Дайте мне взглянуть на вещи в мешке, который вы вытащили из пруда.
Мы пошли в кабинет, и он разложил передо мной обломки. Я понял, почему он не придал им никакого значения: металл был почти черный, а камни тусклые и бесцветные. Я потер один из них о рукав, и он засверкал у меня на ладони, словно искра. Один из металлических предметов имел вид двойного кольца, но сильно погнутого, так что он потерял свою первоначальную форму.
– Вам не мешает припомнить, что королевская партия существовала в Англии и после смерти короля, а когда его приверженцам пришлось наконец бежать из страны, они, вероятно, спрятали куда-нибудь многие из своих драгоценностей, намереваясь вернуться за ними в более спокойные времена.
– Мой предок, сэр Ральф Месгрэв, был ярым приверженцем Карла II и сопровождал короля во всех его скитаниях, – сказал мой друг.
– А, в самом деле! – заметил я. – Ну, это обстоятельство дает нам последнее, недостающее звено. Я должен поздравить вас со вступлением в обладание (хотя и очень трагическим образом) реликвии, имеющей большую ценность, но еще большее историческое значение.
– Что же это такое? – задыхаясь от изумления, проговорил он.
– Не более не менее, как древняя корона английских королей.
– Корона!
– Именно. Обратите внимание на слова «обряда». Что там говорится? «Чье это было?» – «Того, кого нет». Это после казни Карла. Затем: «Чье это будет?» – «Того, кто будет позже». Это говорилось о Карле II, восшествие на престол которого предвиделось заранее. По-моему, не может быть сомнения в том, что эта изломанная, потерявшая всякую форму корона украшала некогда головы королей из дома Стюартов.
– А как она попала в пруд?
– Это вопрос, для ответа на который потребуется некоторое время, – и я изложил ему всю длинную цепь предположений и доказательств, раскрытую мной. Уже стемнело, и луна ярко сияла на небе, прежде чем я окончил свой рассказ.