– Инспектор Форрестер, сэр, – проговорил дворецкий, растворяя двери.
В комнату вошел франтоватый молодой человек с умным лицом.
– Здравствуйте, полковник, – сказал он. – Извините, что помешал, но мы слышали, что здесь мистер Шерлок Холмс из Лондона.
Полковник указал на моего друга. Инспектор поклонился.
– Мы думали, что, может быть, вы согласитесь пойти с нами, мистер Холмс.
– Судьба положительно против вас, Ватсон, – со смехом сказал мой приятель. – Мы только что говорили об этом деле, инспектор. Может быть, вы сообщите нам некоторые подробности?
По тому, как он откинулся на спинку кресла, я увидел, что все мои увещания будут напрасны.
– В деле Эктона у нас не было никаких данных. В этом же их очень много, и нет сомнения, что в обоих случаях участвовала одна и та же личность. Человека этого видели.
– А!
– Да, сэр. Но он убежал с быстротой лани после того, как выстрелил в бедного Вильяма Кирвана. Мистер Каннингем видел его из окна спальни, а мистер Алек Каннингем – с черного хода. Тревога поднялась в три четверти двенадцатого. Мистер Каннингем только что лег в постель, а мистер Алек, уже в халате, курил трубку. Они оба слышали, как кучер Вильям звал на помощь, и мистер Алек бросился вниз узнать, что случилось. Дверь черного хода была отперта, и внизу он увидел двух человек, боровшихся друг с другом. Один из них выстрелил, другой упал, а убийца бросился в сад и перескочил через забор. Мистер Каннингем, выглянув из окна спальни, видел, как тот добежал до дороги, но затем потерял его из виду. Мистер Алек нагнулся, чтобы посмотреть, нельзя ли помочь умирающему, а негодяй тем временем убежал. Мы знаем только, что это человек среднего роста, одетый в темную одежду, усердно разыскиваем его и надеемся скоро найти, так как он здесь чужой.
– Что делал там Вильям? Говорил он что-нибудь перед смертью?
– Ни слова. Он жил в сторожке с матерью, и так как был очень преданный малый, то мы думаем, что он пришел в дом взглянуть, все ли там в порядке. Понятно, что происшествие в поместье Эктона заставило всех быть настороже. Разбойник, должно быть, только что открыл дверь – замок оказался сломанным, – когда Вильям бросился на него.
– Не сказал ли Вильям чего-нибудь матери, когда уходил из дома?
– Она очень стара и глуха, и мы ничего не можем добиться от нее. Она чуть с ума не сошла от постигшего ее удара, да и прежде, кажется, не отличалась умом. Но у нас в руках есть одна замечательная вещь. Взгляните, пожалуйста, на это!
Он вынул маленький клочок бумаги из записной книжки и разложил его на коленях.
– Вот что найдено в руке убитого. Очевидно, что это клочок, оторванный от целого листа бумаги. Заметьте, что обозначенное тут время как раз совпадает с тем, когда убили беднягу Вильяма. Вы видите, что или убийца вырвал у него остальной лист, или, наоборот, Вильям вырвал этот клочок из рук убийцы. Дело идет как будто о свидании.
Холмс взял клочок бумаги, факсимиле которого приведено здесь:
(в три четверти двенадцатого вы узнаете, что может)
– Если признать это за назначение свидания, – продолжал инспектор, – то, конечно, можно предположить, что Вильям Кирван, хотя и пользовался репутацией честного человека, состоял в заговоре с вором. Он мог встретиться с ним, помочь ему даже взломать дверь, а затем между ними могла произойти ссора.
– Это чрезвычайно интересный обрывок, – сказал Холмс, рассматривая его с большим вниманием. – Дело-то оказывается гораздо сложнее, чем я думал, – прибавил он, опуская голову на руки. Инспектор улыбался впечатлению, произведенному этим делом на знаменитого лондонского специалиста.
– Ваше последнее предположение о возможности соглашения между вором и кучером и о том, что этот клочок представляет собой отрывок письма одного из них, остроумно и не лишено вероятности, – заговорил наконец Холмс. – Но эта записка открывает…
Он снова опустил голову на руки и сидел несколько минут, погруженный в глубокое раздумье. Когда он поднял голову, я с изумлением увидел, что румянец играл у него на щеках, а глаза блестели, как до болезни. Он вскочил на ноги с прежней энергией.
– Знаете что! – сказал он. – Мне бы хотелось хорошенько и спокойно заняться подробностями этого дела. В нем есть что-то чрезвычайно привлекательное для меня. Если позволите, полковник, я оставлю вас с моим другом Ватсоном и пройдусь с инспектором, чтобы проверить правдоподобность фантазии, пришедшей мне в голову. Я вернусь через полчаса.