– Любезный сэр, – сказал мистер Каннингем с некоторым нетерпением, – право же, все это совершенно бесполезно. Моя комната там, где заканчивает-с я лестница, а за ней идет комната сына. Предоставляю вам судить, мог ли вор забраться сюда, не потревожив нас.
– Кажется, придется вернуться и искать новый след, – заметил сын с несколько злобной улыбкой.
– Попрошу вас потерпеть еще немного. Вот, например, мне хотелось бы знать, как далеко можно видеть из окон спален. Это, насколько я понял, спальня вашего сына, – прибавил он, отворяя дверь, – а это гардеробная, где он сидел и курил, когда началась тревога. Куда выходит ее окно?
Он прошел через спальню, отворил дверь и окинул взглядом следующую комнату.
– Надеюсь, вы довольны теперь? – спросил мистер Каннингем с досадой в голосе.
– Благодарю вас, кажется, я видел все, что нужно.
– Тогда, если это действительно необходимо, мы можем пройти в мою комнату.
– Если это вас не затруднит.
Мировой судья пожал плечами и провел нас в свою комнату, очень просто убранную. В то время, как мы подходили к окну, Холмс отстал от остальных так, что он и я шли последними в нашей группе. В ногах у кровати стоял маленький столик, а на нем тарелка с апельсинами и графин с водой. В ту минуту, как мы подошли к нему, Холмс, к несказанному моему изумлению, нагнулся вперед и хладнокровно опрокинул столик. Графин разлетелся вдребезги, а фрукты покатились во все стороны.
– Ах, Ватсон, что вы наделали? – преспокойно заметил Холмс. – В какой вид вы привели ковер?
Я нагнулся в смущении и стал подбирать фрукты, поняв, что мой товарищ, по какой-то известной только ему причине, желал, чтобы я взял вину на себя. Другие последовали моему примеру и поставили столик на ножки.
– Ах, – крикнул инспектор. – Куда же он девался?
Холмс исчез.
– Подождите здесь минутку, – сказал Алек Каннингем. – По-моему, он спятил. Отец, пойдем, посмотрим, куда он девался. – Они выбежали из комнаты.
Инспектор, полковник и я в недоумении переглядывались между собой.
– Честное слово, я склонен разделить мнение мистера Алека, – сказал инспектор. – Может быть, это следствие болезни, но мне кажется, что…
Внезапный возглас: «На помощь! На помощь! Убивают!» – прервал его речь. С ужасом я узнал голос моего друга и выбежал, как безумный, на площадку. Крики, перешедшие в хриплый стон, неслись из комнаты, в которую мы заходили раньше. Я влетел сначала в нее, а потом в смежную комнату. Оба Каннингема навалились на лежавшего на полу Холмса. Младший душил его за горло обеими руками, а старший, казалось, старался вывихнуть ему кисть руки. В одно мгновение мы трое оторвали их от Холмса, и он с трудом поднялся на ноги, весь бледный и сильно измученный.
– Арестуйте этих людей, инспектор! – задыхаясь, проговорил он.
– По обвинению в чем?
– В убийстве кучера Вильяма Кирвана.
Инспектор оглядывался вокруг в полном недоумении.
– О, мистер Холмс! – наконец проговорил он. – Я уверен, что вы вовсе не…
– Замолчите и взгляните на их лица! – отрывисто сказал Холмс.
Никогда в жизни не приходилось мне видеть на человеческом лице более полного выражения сознания вины. Старик казался совершенно пораженным; его лицо с резко обозначенными чертами приняло тяжелое, угрюмое выражение. Сын же, напротив, утратил все свое изящество; ярость опасного дикого зверя засверкала в его темных глазах и исказила красивое лицо. Инспектор ничего не сказал, но подошел к двери и свистнул в свисток. На зов явились два констебля.
– Не могу поступить иначе, мистер Каннингем, – сказал он. – Надеюсь, что все это окажется нелепым недоразумением. А! Это что! Бросьте!
Он взмахнул рукой, и на пол упал револьвер, которым молодой Каннингем собирался застрелиться.
– Сохраните эту вещь, – сказал Холмс, поспешно наступая на револьвер. – Он пригодится нам при следствии. Но вот то, что необходимо нам.
Он протянул инспектору маленький кусок смятой бумаги.
– Остальная записка? – спросил инспектор.
– Именно так.
– Где же она была?
– Там, где и следовало ожидать. Сейчас объясню вам все. Мне кажется, полковник, что вы с Ватсоном можете теперь вернуться домой; я же приду к вам самое большее через час. Мне и инспектору нужно поговорить с арестованными, но я, наверное, вернусь к обеду.
Шерлок Холмс сдержал свое слово и через час уже входил в курительную комнату полковника в сопровождении пожилого господина невысокого роста; его представили мне как мистера Эктона, в доме которого произошел первый грабеж.