Таковы основные факты дела, изложенные без примеси каких бы то ни было предположений. Теперь я расскажу, что сделано полицией.
Инспектор Грегори, которому поручено следствие, человек очень знающий. Будь он одарен даром воображения, он, несомненно, достиг бы значительных высот в своей профессии. По приезде на место происшествия он немедленно арестовал человека, на которого, естественно, падало подозрение. Найти его было не очень трудно, так как он хорошо известен в округе. Оказывается, это некто Фицрой Симпсон. Он человек хорошего происхождения и воспитания, но истратил свое состояние на скачках и живет теперь тихо, занимаясь букмекерством в спортивных лондонских клубах. При осмотре его записной книжки оказалось, что им поставлено около пяти тысяч против фаворита.
Когда его арестовали, он показал, что приехал в Дартмур, надеясь получить некоторые сведения о кингз-пайлэндской конюшне, а также о Десборо, втором фаворите, находящемся на попечении Сайласа Брауна. Он не отрицал своего поведения в предыдущий вечер, но объявил, что не имел никаких преступных замыслов и просто желал получить сведения из первых рук. Когда ему показали галстук, он сильно побледнел и совершенно не мог объяснить, каким образом он очутился в руках убитого. Его мокрая одежда указывала, что он был под дождем в предыдущую ночь, а палка с тяжелым свинцовым набалдашником могла быть именно тем орудием, от нескольких ударов которого последовала смерть тренера.
С другой стороны, у него не обнаружено ни малейшего ранения, между тем как окровавленный нож Стрейкера указывает, что по крайней мере один из нападавших должен быть ранен им.
Вот и вся история, Ватсон, и если вам удастся пролить какой-либо свет на это дело, буду бесконечно обязан вам.
Я с величайшим вниманием слушал изложение Холмса, отличавшееся свойственной ему ясностью. Хотя большинство фактов и было известно мне, но я недостаточно оценил их относительную важность и связь между собой.
– Не возможно ли предположить, что Стрейкер сам нанес себе рану во время судорожных движений, обыкновенно являющихся следствием повреждения мозга? – заметил я.
– Не только возможно, но даже вполне вероятно, – сказал Холмс. – В таком случае исчезает одно из главных обстоятельств, говорящих в пользу обвиняемого.
– И все же я никак не могу понять, какую гипотезу могла построить полиция.
– В том-то и дело, что против всякой предложенной гипотезы могут найтись серьезные возражения, – сказал Холмс. – Насколько я понимаю, полиция предполагает, что Фицрой Симпсон, опоив конюха и добыв каким-нибудь образом второй ключ от конюшни, отпер ее и вывел лошадь, очевидно, желая украсть ее. Не нашли уздечки; вероятно, Симпсон надел ее на лошадь. Затем, оставив конюшню отпертой, он повел Сильвер-Блэза по болоту, где тренер встретил или догнал его. Понятно, последовала борьба. Симпсон ударил тренера по голове своей тяжелой палкой, а тот, защищаясь, не смог нанести ему раны своим маленьким ножом. Тогда вор или увел с собой лошадь в какое-нибудь потайное место, или она вырвалась от него во время борьбы и блуждает теперь где-нибудь по болоту. Так представляется это дело полиции, и, как ни невероятно это объяснение, всякое другое еще менее вероятно. Однако я должен как можно быстрее оказаться на месте преступления, чтобы проверить обстоятельства дела; иначе я не представляю, как можно продвинуться дальше в этом деле.
Был уже вечер, когда мы подъехали к маленькому городу Тавистоку, лежащему в центре огромного Дартмурского округа. На станции нас ожидали два господина: один – высокий блондин, с бородой и волосами, напоминавшими львиную гриву, с замечательно проницательными светло-голубыми глазами; другой – маленький подвижный человек, с подстриженными бакенбардами, с моноклем в глазу, очень чисто и аккуратно одетый, в сюртуке и гетрах. Последний был полковник Росс, известный спортсмен; первый – инспектор Грегори, человек, быстро составивший себе репутацию искусного полицейского следователя.
– Я в восторге, что вы приехали, мистер Холмс, – сказал полковник. – Инспектор сделал все, что было возможно, но я намереваюсь предпринять и невозможное, пока не отомщу за бедного Стрейкера и не верну своей лошади.
– Не открылось ли чего-нибудь нового? – спросил Холмс.
– К сожалению, должен сказать, что мы мало продвинулись вперед, – ответил инспектор. – У нас здесь экипаж, и так как вы, наверное, пожелаете засветло осмотреть место происшествия, то мы можем переговорить обо всем во время поездки.