– Ну, так мы можем помочь ей в этом, – произнес Холмс, указывая на человека, который сидел на полу у окна. – Природа человека представляет из себя странное смешение, Ватсон. Даже злодей и убийца может внушить своему брату такую сильную любовь, что тот покушается на самоубийство при известии, что жизнь последнего в опасности. Но как бы там ни было, мы не имеем выбора. Мистер Пайкрофт, сбегайте за полицией, пока мы с доктором посторожим здесь.
Морской договор
«Морской договор» (The Adventure of the Naval Treaty), июль 1889, Лондон (London)
Июль в год моей женитьбы останется навсегда памятным мне благодаря трем интересным делам, в которых мне посчастливилось принимать участие вместе с Шерлоком Холмсом и изучать его метод. Дела эти записаны у меня под названием «Второе пятно», «Морской договор» и «Расслабленный капитан». Но первое из них касается интересов самых знатных фамилий Англии и поэтому не может быть опубликовано в настоящее время. А между тем ни одно из дел, которыми занимался Холмс, не может служить лучшей иллюстрацией его аналитического метода, ни одно не произвело более сильного впечатления на близких к Холмсу людей. У меня до сих пор хранится почти буквальный доклад о свидании, во время которого Холмс указывал все подробности дела господину Дюбюку, начальнику парижской полиции, и Фрицу фон Вальдбауму, известному данцигскому специалисту. Оба эти специалиста совершенно напрасно потратили много энергии на расследование этого дела. Но опубликовать все можно будет только в грядущем столетии, а пока я опишу второе из названных мною происшествий, имевшее общегосударственное значение и отличающееся несколькими подробностями, придающими ему единственный в своем роде характер.
В школе я был очень близок с одним из мальчиков по имени Перси Фелпс. Ровесник мне по годам, он был старше меня на два класса. Способности у него были блестящие; он получал все награды, какие только вручались в школе, и закончил тем, что получил стипендию, которая дала ему возможность продолжать свою блестящую карьеру в Кембридже. Насколько я помню, у него была знатная родня, и еще маленькими мальчиками мы знали, что брат его матери – лорд Холдхерст, известный консерватор. Это знатное родство приносило ему в школе мало пользы; напротив, нам казалось интересным повалить и отколотить именно его. Другое дело, когда он вступил в свет. До меня доносились слухи, что благодаря его способностям и знатным связям он получил хорошее место в министерстве иностранных дел. Затем он совершенно исчез из моей памяти до тех пор, пока следующее письмо не напомнило мне о его существовании.
«Брайарбрэ, Уокинг.
Любезный Ватсон, я не сомневаюсь, что вы помните «головастика» Фелпса, бывшего в пятом классе, когда вы учились в третьем. Может быть, вы слышали, что благодаря влиянию дяди я получил хорошее место в министерстве иностранных дел и пользовался там доверием и уважением до тех пор, пока ужасное несчастье не разрушило вдруг всей моей карьеры.
Бесполезно было бы описывать вам все подробности этого несчастного случая. Если вы согласитесь исполнить мою просьбу, то мне хотелось бы лично рассказать вам все. Я только что оправился от воспаления мозга, которое продолжалось девять недель, и еще очень слаб.
Не можете ли вы навестить меня и привезти с собой вашего друга, мистера Холмса? Мне хотелось бы узнать его мнение насчет одного дела, хотя знатоки и уверяют меня, что больше ничего уже нельзя сделать. Попытайтесь уговорить его и приезжайте как можно скорее. В том ужасном состоянии, в котором я нахожусь, каждая минута кажется часом. Скажите ему, что если я не просил его совета раньше, то не потому, что сомневался в его талантливости, а оттого, что лишился способности соображать с той самой минуты, когда удар постиг меня. Теперь рассудок вернулся ко мне, но я боюсь думать слишком много, что бы не вызвать повторения припадка.
Я еще так слаб, что, как видите, принужден диктовать письмо. Постарайтесь привезти его.
Что-то в этом письме, – может быть, усиленные мольбы о приглашении Шерлока Холмса, – тронуло меня. Тронуло настолько, что даже в том случае, если бы мне представлялась какая-нибудь трудная задача, я выполнил бы ее; а тут я хорошо знал, что Холмс любит свое искусство и всегда готов оказать помощь всякому, кто нуждается в ней. Жена согласилась со мной, что не следует терять ни минуты, и потому через час после завтрака я уже был в своей прежней квартире на Бейкер-стрит.