Рассудок мой прояснялся медленно, а память вернулась только в последние три дня. Временами я желаю, чтобы она и вовсе не возвращалась. Первым моим делом было телеграфировать мистеру Форбсу, в руках корого находится дело. Он приехал и сказал мне, что, несмотря на все усилия, ему не удалось найти нити, за которую можно было бы ухватиться. Посыльного и его жену расспрашивали чрезвычайно подробно, но не могли ничего добиться от них. Тогда подозрение полиции пало на молодого Горо, который, если помните, оставался в тот вечер на службе позже других. Единственным поводом к подозрению являлось то обстоятельство, что он остался, когда ушли другие, и носит французскую фамилию; но я начал работу только после его ухода, а его родные хотя и гугенотского происхождения, но по своим симпатиям и традициям такие же англичане, как мы с вами. Подозрения ничем не подтвердились, и дело на том и окончилось. Обращаюсь к вам, мистер Холмс, как к последней моей надежде. Если и вы не поможете мне, то моя честь и карьера погублены навеки.
Больной, обессиленный долгим рассказом, опустился на подушку, и добровольная сиделка дала ему выпить какого-то подкрепляющего лекарства. Холмс молча сидел, откинув голову и закрыв глаза. Посторонний мог бы подумать, что он слушает совершенно безучастно, но я видел, что он был весь внимание.
– Вы рассказывали все так ясно, – наконец проговорил он, – что мне остается задать вам очень мало вопросов. Однако есть один чрезвычайно важный. Вы никому не рассказывали о возложенном на вас поручении?
– Никому.
– А, например, мисс Гаррисон?
– Нет. Я не был в Уокинге в промежуток между получением поручения и его выполнением.
– И не виделись, случайно, с кем-нибудь из близких?
– Нет.
– Знает ли кто-нибудь из них ход в канцелярию?
– О да, все.
– Впрочем, раз вы говорите, что никому не рассказывали про договор, то эти вопросы не идут к делу.
– Я ничего не говорил.
– Что вы знаете о посыльном?
– Ничего, кроме того, что он отставной солдат.
– Какого полка?
– Слышал, что гвардейского… «Коулдстрим».
– Благодарю. Не сомневаюсь, что Форбс сообщит мне некоторые подробности. Полицейские сыщики отлично умеют собирать факты, хотя не всегда используют их… Что за прелестный цветок эта роза!
Он прошел мимо кушетки к открытому окну и приподнял склонившийся стебель розы, любуясь на красивое сочетание пурпурного и зеленого цветов. Для меня это увлечение являлось новой чертой в характере Холмса, так как мне ни разу не приходилось видеть, чтобы он особенно интересовался такими предметами.
– Нет ничего, в чем выводы были бы так необходимы, как в религии, – проговорил Холмс, прислоняясь к ставням. – Человек рассуждающий может делать тут свои выводы совсем как в точных науках. Мне кажется, что нашу высшую уверенность в благости Провидения можно основывать именно на цветах. Все другое: силы, желания, пища – насущная необходимость. А эта роза – роскошь. Ее запах и цвет – украшения жизни, но не необходимые условия ее. Только благость дает излишества, и потому-то я говорю, что цветы поддерживают в нас надежду.
Во время этой тирады Холмса выражение удивления и разочарования показалось на лице Перси Фелпса и его сиделки. Мой друг впал в мечтательное настроение, продолжая держать розу в руках. Мисс Гаррисон прервала молчание.
– Как вы полагаете, есть надежда разрешить эту тайну, мистер Холмс? – спросила она с оттенком колкости в голосе.
– О, тайну! – ответил он, вздрогнув и как бы возвращаясь к прозе жизни. – Было бы нелепым отрицать, что дело чрезвычайно трудное и сложное, но обещаю вам хорошенько заняться им и сообщить все обстоятельства, которые обратят на себя мое внимание.
– Видите ли вы какую-либо нить?
– Вы дали мне целых семь, но, конечно, мне нужно испробовать их, прежде чем решить, пригодны ли они.
– Вы подозреваете кого-нибудь?
– Самого себя…
– Как? Что это значит?
– Подозреваю самого себя в том, что вывел заключения слишком поспешно.
– Так отправляйтесь в Лондон и проверьте ваши заключения.
– Превосходный совет, мисс Гаррисон, – сказал Холмс, вставая. – Я думаю, Ватсон, это лучшее, что мы можем сделать. Не предавайтесь ложным надеждам, мистер Фелпс. Дело очень запутанное.
– Я буду ожидать вас с нетерпением, – ответил молодой человек.
– Хорошо, я приеду завтра утром тем же поездом.
– Да благословит вас Бог за это обещание, – воскликнул больной, – я оживаю при мысли, что возможно что-нибудь сделать. Между прочим, я получил письмо от лорда Холдхерста.