Третья же колонна двинулась вправо. По-видимому, целью этого маневра было пожертвовать ею ради спасения двух оставшихся. Но только вся армия целиком могла спастись, иначе никто не спасся бы. При выходе из ущелья третья колонна стала отдаляться от остальных частей со скоростью почти 2 лье в час. Поэтому она, так же как и те две другие, была полностью уничтожена за один день. Даже самому нашему герою[111] пришлось подняться на гору и со всех ног бежать, чтобы укрыться за стенами Ширингапатнама. Сутки спустя он с трудом смог собрать 4 тысячи воинов из своей армии, насчитывавшей 25 тысяч. Все это произошло потому, что Айдер возложил на нее невыполнимую задачу: как можно было полагать, что 25 тысяч измученных, изголодавшихся людей смогут пройти 7 лье, причем из них четыре по равнине, на виду у вражеской армии из 100 тысяч всадников, в которую надо было вклиниться на определенном участке с тем, чтобы овладеть единственной дорогой, ведущей в Ширингапатнам?
Мы всё же продолжали продвигаться в указанном порядке примерно до трех часов ночи, минуя несколько эскадронов мараттов, которые отходили, когда мы открывали огонь из пушек. Однако число их всадников все возрастало. Сильный и довольно точный огонь дал нам возможность пройти 3 лье, не подвергаясь атаке противника. Возможно даже, что маратты так и не смогли бы вклиниться в нашу позицию, если бы не неправильное маневрирование головных и арьергардных частей армии (в результате предательства Ларенеро[112], брамы и премьер-министра, который не пережил этот день).
Мы прибыли к подножию очень высокой и крутой горы в 3 коссах[113] от Ширингапатнама. Когда головная колонна шла по небольшой ложбине, пехота от нее отстала. Часть всадников поскакала вперед и почти сразу была отброшена четырехтысячным кавалерийским корпусом мараттов! Это была отборная часть мараттской армии. Смешавшись с нашими, маратты вклинились в наш батальон, внеся беспорядок в его ряды. В это время 60 тысяч других мараттских всадников со знаменами, находившихся на равнине, без труда воспользовались этим беспорядком, поскольку наш арьергард был всего в три ряда. В одно мгновение наш батальон был смят и уничтожен. Земля была усеяна мертвыми и умирающими. Все, кто поддерживал Айдер-Али-Кама и не смог спастись на горе, стали жертвой огня и ярости мараттов. Слоны, верблюды, дромадеры и обоз армии с 45 пушками (почти все из них английские) стали добычей победителя. Почти все белые оказались убитыми, ранеными или в плену. Лишь немногие с трудом избежали этого. Из десяти наших одного убили, пять были тяжело ранены, и лишь трое из моих товарищей остались невредимы. Сам я трижды чудом спасался в этот день от плена! (Об этом Вы, Ваша светлость, знаете из моих предыдущих писем.) В общем мы потеряли все свое имущество, а наш командир[114] и двое моих товарищей двое суток пробыли в плену.
Айдер-Али-Кам помнил, что он победил 1500 английских солдат и чернокожих, которые были более дисциплинированными, чем его воины, находившиеся под командованием старших офицеров, вплоть до генералов.
Он помнил и о своей хорошей репутации... Но ему следовало бы помнить о том, что в его армии много предателей и недовольных... Однако, как я уже имел честь Вам сообщить, гордыня ослепила его, и богиня Киферы[115] властвовала над ним весь февраль. Прекрасные глаза браминки[116] заставили его разбить свой лагерь под Мелькоттой и удержали его там. В тот день, когда враг был отброшен, мы свободно могли отойти в Ширингапатнам. Маратты же воспользовались слабостью этого мнимого героя и объятого любовью воина.
Это письмо оказалось длиннее, чем я хотел. Боюсь, что без повторов мне не достигнуть поставленной цели и что этим я наскучу Вам. Позвольте все же в следующем письме сообщить Вам наблюдения о нашем герое и о мараттах.
Остаюсь с почтением
Маэ, Малабарское побережье, 15 августа 1771 г. Отправлено письмо через Пондишери.