Почва в Карваре прекрасная. Население настроено благожелательно, и со всех точек зрения Карвар был бы лучшим французским владением в этой части Индии. На это потребуется не так уж много средств, но необходимо иметь уверенность, что они будут предоставлены!
Тогда наша торговля стала бы процветать, а надежная защита Карвара принудила бы англичан увеличить свои расходы в Бомбее и перераспределить силы, которые, по-видимому, закрепились на Коромандельском побережье и в Бенгалии. Из Карвара мы легко можем расширить торговлю и на побережье Персидского залива, куда мы мало проникаем, хотя сейчас это и было бы весьма выгодно.
Из Карвара можно вывозить такие продукты, как рис, перец, сандаловое дерево, кардамон, крупную корицу, кассию[303], хлопок, кокосовые орехи, ракк, соль, рыбий жир, кокосовое масло и т. п.
Следовало бы также помнить, что в 1682 — 1683 гг. у нас была фактория в Раджапуре, более безопасном и удобном порту, чем Карвар, и что мы еще не отплатили пиратам, нынешним владельцам Раджапура, ограбившим королевский корабль “Эндьен”, за нанесенное нам оскорбление.
ГЛАВА III
Краткое описание моего путешествия и некоторые сведения о внутренних районах Индии
Франция намеревалась выступить в Индии, чтобы отвлечь внимание англичан от Испании, у которой те отняли Факлендские[304] острова. В мае 1769 г. я получил письмо от герцога де Шуазёля с приказанием явиться в Версаль.
Мне было предложено отправиться в Индию в распоряжение подполковника кавалерии г-на Хюгеля.
10 августа 1769 г.[305] мне пожаловали чин капитана кавалерии и назначили жалованье 2700 ливров с обещанием выплатить половину его при моем возвращении (но обещание это не сдержали).
В ноябре того же года я отплыл из Бордо на корабле “Дюк де Праслин” вместе с г-ном Хюгелем, двумя топографами, одним лейтенантом артиллерии, одним гусарским лейтенантом и двумя сержантами кавалерии. Все они — участники нашей экспедиции.
Я наделал долгов на 4800 ливров для своего снаряжения, обмундирования и приобретения оружия.
Мы пережили ужасную погоду у мыса Финистер. В шести днях пути до мыса Доброй Надежды на борту нашего корабля возник пожар. У нас было вполне достаточно воды, чтобы его потушить, но не было питьевой воды. Мы принудили капитана причалить к берегу. Так случай заставил нас в марте 1770 г., через четыре месяца после нашего отплытия, встать на рейд у мыса Доброй Надежды.
Там мы узнали, что Набаб Айдер-Али-Кам добился больших успехов в борьбе с англичанами. Тогда наш командир и сообщил мне, что цель нашего путешествия — присоединиться к этому правителю.
2 апреля мы снова вышли в море. Корабль чуть не перевернулся, натолкнувшись на огромный косяк пескороя[306]. Судно трепали ветры, сломалась перекладина у руля. Море в этих местах чрезвычайно бурное, и из-за этого мы шатались, как пьяные, не вызывая смеха у других; вода врывалась повсюду.
Когда мы проходили через Мозамбикский пролив, нас чуть не убило молнией. Испугавшись, мы ушли из пролива.
С мая по октябрь мы оставались на Иль-де-Франсе.
Когда мы туда прибыли, к властям этого острова обратились десять офицеров, пожелавших присоединиться к нашему отряду. Во время пребывания там по просьбе командира нам были присланы еще 2 офицера, а упомянутые 10 человек были отправлены в Пондишери на различных кораблях с тем, чтобы ожидать там новых приказаний. (Никто из них так и не соединился с армией, кроме капитана, г-на Делашера, который прибыл уже после гибели г-на Хюгеля, но оставался там недолго.) Один из наших 10 офицеров был оставлен на Иль-де-Франсе: из-за протестов остальных девяти его товарищей наш командир решил не отправлять его в Пондишери.
Один из двух новых, присоединившихся к нам офицеров, капитан кавалерии г-н Рюссель был отправлен в Пондишери[307]. Он прибыл в армию только после смерти г-на Хюгеля, т. е. в 1772 г.
Наш отряд пополнился за счет лейтенанта кавалерии Бутено и креола Шевалье де ла Роша. Таким образом, когда мы покинули Иль-де-Франс, нас было 10 человек.
Мы отплыли на хорошо вооруженном и легко управляемом королевском судне “Маскарен”. Интендант г-н Пуар снабжал нашу группу, не допуская никаких злоупотреблений. Этот честный патриот проявил большую проницательность во время нашей экспедиции, предсказав все наши несчастья. Я видел, как он вел себя в течение тех четырех месяцев, что мы провели на Иль-де-Франсе, и не могу не воздать ему должное.
На корабле у нас было четыре четырехдюймовые пушки на лафетах и порох. Из Европы мы захватили 500 ружей, сабли и т. п.
305
Приказ о назначении Гюго капитаном был подписан Людовиком XV 2 июня 1769 г., но сам Гюго не получил его до отъезда из Франции. В своем “Путешествии в Азию” он приводит запись в дневнике, сделанную им на Иль-де-Франсе: “Я ожидал... приказа о присвоении мне чина капитана. Меня уверили, что я его получу. Однако он до меня так и не дошел. Вместо него я получил только королевское письмо, предписывающее мне служить под началом г-на Хюгеля в качестве кавалерийского лейтенанта, без жалованья. Неужели меня обманули?.. Все равно, мне не смогут бросить никакого упрека, я буду действовать до конца, что бы ни случилось. Своим упорством я хочу преодолеть свой рок”.
307
(Господин Ло послал его впоследствии из Пондишери командовать европейским отрядом в армии Айдер-Али-Кама, где с ним хорошо обращались, поскольку у него был чин майора кавалерии и Крест св. Людовика, а в 1768 г. он был подпоручиком в королевском полку в Дё-Поне. (