– Он пьяный, проблевался и уже упал, спит. Но ты дочку привози.
Тогда Ольга подумала: «Теперь я смогу покончить с собой спокойно. Ведь мама умерла, сын живет с бывшим мужем, а Алису я только что пристроила…»
Ну и так далее. Разводы, съезды, разъезды, пьянки, рыдания, обещания, обиды и прочее и прочее в таком духе – обычная любовная история.
Через неделю он прилетает в Москву, имеет место очень бурная встреча. Утром он говорит:
– Забыл сказать – сегодня прилетает Вика.
И вышло из этого вот что. Вика приехала из Шереметьева, прошла по квартире и сразу сказала:
– Здесь живет женщина.
– Да.
Семья – или бывшая семья, поди их разбери – идет на кухню и быстро выпивает там 0,5 водки.
– Что делать будем? – спрашивает типа жена.
– Ничего, – отвечает как бы муж.
– Как – ничего?
– Ну, или ты делаешь что я скажу, или мы разводимся.
– Я постараюсь…
Этим же вечером он застал свою все еще вроде жену на кухне, она сидела над помойным ведром и ножницами пыталась порезать дамские туфли Prada, Ольгины:
– Какого хера твоя блядь раскидала кругом туфли?
– Ну-ну, кончай эту хуйню. При чем тут туфли? Накала страстей, в общем, хватало, но он тем не менее понимал, что попал в неинтересную историю, скучную, банальную, как все истории любовных треугольников. Со всей неизбежностью людям в такой ситуации приходят мысли типа: «Почему нельзя жить втроем, мусульмане же живут как-то, чем мы хуже?» Но были и ясные чистые спасительные озарения типа: «Если ты не будешь пить, то с этими двумя бабами не разберешься». Он не то что задумал спиться, но принимал ежесуточно 750 водки, а это было для него серьезно. Схема была такая: настало безвременье, все плохо и непонятно, что ж делать как не пить? Простая русская колея, из которой некоторым счастливцам, впрочем, удается выскочить, после всего…
И вот еще что было экстремально, красиво, литературно, что грубо выламывало всю ситуацию из гламурной рамы. Когда Ольга ушла от мужа, она буквально оказалась на улице. Ни кола ни двора. Ни даже прописки!
– Сережа! – попросила она своего бывшего. – Дай мне с ребенком какую-то крышу над головой… Какую-то из наших, то есть твоих, квартир.
– Живи в любой какая нравится! Никто тебя не гонит.
– Но я же ушла от тебя. Давай мы как-то решим вопрос.
– Не буду я ничего решать! Ты больная, ты вылечишься от этого – и вернешься, и все будет как было. А пока что поживи в той трехе на Ленинградке…
Когда у квартиры появился новый хозяин и деликатно попросил освободить жилплощадь, Ольга вспомнила, что да, квартира была когда-то заложена…
– Сергей, ну как же так? – спросила она робко по телефону.
– Оля, у каждого человека могут быть проблемы!
Она не исключала, что у него реально были проблемы, но было обидно, что все почему-то считают ее алчной сукой, при том, что она весьма лоховатая, как настоящая интеллигентка.
Ну и дальше телеграфным стилем: Седой, как ни странно, развелся, Ольга прилетела в Штаты, правда, прорыдав в самолете всю дорогу, он ее встретил и сразу повез в Lobster House, где она отравилась устрицами – но до тех пор пока ее не стошнило в первый раз, она с чувством счастья вглядывалась в прозрачную даль, и с террасы ресторана прекрасно смотрелись хваленые небоскребы Манхэттена на другом берегу Гудзона… Когда она про-блевалась и отлежалась дома после тухлых устриц, они совсем уж было полетели в Лас-Вегас, где женят с рекордной скоростью, но случайно оказалось, что на Брайтон-Бич это еще быстрее и проще, надо только знать места… Свадьба оказалась – для нее – безалкогольной, что напомнило молодость, Горби и вообще old country (так осевшие в Америке итальянские мафиози называют свою историческую родину).
Надо сказать, что Седой перед свадьбой прошел обряд крещения, совершенно неожиданно для себя и всех, кто его знал. После чего их жизнь не то что сразу, но заметно изменилась, вплоть до того, что он с легкостью бросил пить и стал зарабатывать как никогда. Продажи выросли так, что он отважился купить по ипотеке дом.
Что-то, что случилось с ними в те месяцы, – ну не крещение же? или таки оно? или просто перелет через океан? получение green card? – отняло у Ольги силу русской ведьмы… А может, это только временно? Да и потом, это все может быть не более чем совпадением…
Но как бы то ни было, мораль этой басни такова: девушки! Главное – не записывайте на себя ни квартир, ни домов, не пачкайте алчными лапами святое и чистое! И тогда, может, Бог вам все даст.
Но это всю историю нельзя описать достоверно холодным посторонним пером, такое снаружи не увидишь. Надо добавить слова Седого (это, конечно, Севастопольский) о своей подруге. Мы много раз и подолгу говорили о его избраннице по пьянке, а о чем еще говорить как не о бабах, то есть, пардон, о любви. Он мог говорить о ней бесконечно:
– Леди Макбет и мадам Бовари – это точно про нее! Абсолютно про нее… Моруа, который был замечательным моралистом – это видно хотя бы из «Писем незнакомки», – сказал, что Стендаль – это человек, который способен был любить. Это очень редкий дар. И Пастернак сказал, что это дар даже более редкий, чем политический. И вот он, Стендаль в смысле, про себя точно знал, что он умеет любить. Но это еще не вся трагедия. Самое страшное то, что в возрасте под полтинник Стендаль понял, что женщина, которую он хотел встретить, которую он мог бы любить – такая женщина ему не встретилась. А он испытывал в этом острую потребность. Но в жизни ничего такого не было. И поэтому он в своих книжках рисовал себя – в своих персонажах – нежным, чувственным, отважным, страстным.
По моим наблюдениям, девушек, которые умеют любить, тоже немного, не больше чем мужчин. Ну может, чуть больше, потому что они существа, чуть больше высокоразвитые, чем мы. И их талант к этому – генетический, с образованием он не связан. Екатерину вытащили из-под телеги, от солдата, Великую… Женщина, если она родилась и ей бросил Бог в голову этот талант, как в копилку пятак, – она в порядке, она может книжек не читать, но всякого умного еврея, генерал-полковника, гешефтмахера она разведет на раз-два-три. Тут элемент Лили Брик… Да и еще много таких было. Я всегда понимал, что они в этом смысле гораздо выше нас. Женщины, которые способны любить, – они про себя это знают. У них, даже когда все хорошо, все равно кризис наступает – как у Маргариты, кстати. Это случается где-то в возрасте от 33 до 38, они понимают, что выходят из формы, из того времени, когда женщина самая лучшая… Про это и сами женщины говорят… Была такая поэтесса, ее забыли несправедливо, по имени Ирина Снегова, у нее есть такое стихотворение:
Там еще концовка неплохая, но не в этом дело. У женщин потребность любовь испытать хоть раз в жизни гораздо сильнее, чем у мужчины: мужчина более физиологическое существо.
Женщины – они другие. Я спросил девушку очень откровенную, с которой имел краткосрочные отношения: «Скажи, это правда, что есть девушки, которые от минета могут кончить? Причем несколько раз?» Она сказала, что это правда. Это говорит о том, что у них в мозгу любви в сто раз больше, чем в гениталиях, и мы должны с этим считаться.
Думаю, что Оля из этих женщин, из тех, у кого любовь куда выше физиологии. В тот момент, когда мы с ней встретились, ей было 37 лет, она страдала, страдала из-за измены мужа, причем это была история пятилетней давности, – глубоко женский взгляд на это дело! Мне не улыбалось, чтобы она все побросала и к моим проблемам с женой, сыном, с деньгами еще прибавилась и эта девушка с детьми, бесхозная, без квартиры, без крыши, без всех дел… И потому мне даже выгодно было говорить ей про это правду, я ей сказал: