- Почему? Ты веришь ей потому, что она тебе нравится. И некий рыцарский кодекс подсказывает тебе, что единственное правильное решение принять точку зрения своей девушки. Её друзья - твои друзья. Её враги - твои враги. Не так ли?
- Нет, не так.
- То есть, мои доводы прошли мимо твоих ушей?
- Зачем вам это, мистер Кингстон? - спросил Локруа, вновь садясь на парту.
- Что именно?
- Вы знаете. И не делайте вид, что не догадываетесь. Не поверю.
- И всё-таки?
- Зачем вы портите Алексии жизнь?
- Ты ошибаешься. Я хочу сделать её счастливой.
- Интересно, как? Доведя до сумасшествия?
- Нет. Подведя к мысли, что ей будет лучше со мной, нежели с кем-то другим.
- Значит, я не ошибся, - произнес Патрик, как можно спокойнее. - Вы, действительно, имеете виды на Алексию.
- И уже давно.
- И почему же раньше не решались действовать?
- Раньше она не давала поводов для ревности.
- Да? - вскинул брови Локруа. - Неужели?
- Тебе не кажется, что тобой она даже не увлечена? Просто использует, чтобы вызвать у меня ревность.
- Нет, - честно ответил школьник. - Я знаю, что Алексия меня любит.
Разумеется, случались иногда в его жизни моменты, когда душу подтачивал червячок сомнения, но упаднические настроения быстро улетучивались. Алексия любит его. Он знал это, наверняка. Он научился отличать любовь истинную от любви выдуманной, и потому в правдивости слов Алексии не сомневался. Да, именно с ней каждая минуту, как маленькая жизнь, а без нее, как маленькая смерть. Почти зависимость друг от друга. Когда никто другой не нужен.
- Или тебе так кажется?
- Чего вы хотите добиться своими словами?
- Хочу, чтобы ты бросил Хейворт.
- А иначе?
- Пока не придумал. Но обязательно придумаю, - вновь ухмыльнулся Кингстон.
И Локруа вновь сжал кулаки, мысленно представляя, как кулак впечатывается в ненавистное лицо, и слышен хруст костей. По лицу врага течет кровь, а он вновь и вновь бьёт, стараясь стереть эту паршивую ухмылку, этот мерзкий оскал. Такой насмешливый, оставляющий гадкий осадок в душе.
- То есть, подводите меня к мысли, что миром это противостояние не разрешить?
- Почему же? Я уже назвал возможный вариант. Мы можем даже не начинать боевые действия, если ты откажешься от Хейворт.
- Ни за что, - вкрадчиво произнес Патрик. - Этого вы от меня точно не дождётесь. Я не брошу Алексию. Никогда.
- И уже заранее начинаешь покупать её внимание...
- В каком смысле?
- Тот ключик, что висит у неё на шее? Сколько он стоит?
- Какая разница? - удивился Патрик.
- Да можешь не отвечать. Я и так знаю цену. Несколько десятков тысяч евро. Не так ли? Не простая безделушка, а коллекционная вещь.
- Не имейте дурной привычки - считать чужие деньги, - процедил Локруа сквозь зубы.
- Но я же не ошибся? Это, действительно, коллекционная вещь?
- Да. Но я не вижу ничего предосудительного в таком подарке. По вашему я должен был преподнести Алексии коробку просроченного шоколада и оправдаться словами: "Дорог не подарок, а внимание?". Так?
- Не передергивай.
- Я лишь предположил, - пожал плечами Патрик.
- При этом попытался меня унизить.
- А вы дарите своим девушкам просроченный шоколад? - вновь усмехнулся Локруа. - Простите, не знал. В следующий раз буду избирательнее в выборе примеров, чтобы ненароком не задеть тонкие струны вашей души.
- Я не дарю девушкам просроченный шоколад.
- Тогда не вижу проблемы.
- Ты откровенно нарываешься на грубость.
- Ничего подобного, - замахал руками Патрик. - Я всего лишь пытаюсь соответствовать своему собеседнику. Разве это так плохо? Да, я понимаю, вы старше, а потому считаете, что, несомненно, умнее меня. Ни в коем случае, не оспариваю ваше право старшинства. Естественно, у вас за плечами большой жизненный опыт. И всё-то вы знаете, и во всем разбираетесь, не то, что я. Но, возможно, я удивлю вас... Не всегда количество прожитых лет соизмеримо с умственными способностями. Можно и в сорок лет оставаться идиотом, а можно в двадцать неплохо разбираться в жизни и с блеском выходить из многих ситуаций.
- И снова откровенное издевательство.
- Вам сорок лет? - вновь изобразил удивление Локруа. - Отлично выглядите, должен сказать.
- Мне не сорок.
- В таком случае, не воспринимайте все мои слова на свой счёт. Я говорю в общем. Абстрактно, не приводя конкретных примеров.
- Локруа, а чего ты от меня добиваешься?
- Пытаюсь добиться откровенного признания.
- О чём?
- Чего мне ждать от вас? Мы же соперники, правильно?
- Допустим, - кивнул Кингстон. - Но в таком случае, ты мог бы догадаться, что я не стану открывать перед тобой все карты. Мне нет резона это делать. Если ты будешь знать все мои возможные ходы, я проиграю. Нужен эффект внезапности.
- При этом сами говорите, что я ребенок, - протянул Локруа. - А детей обижать нельзя. Иначе придут разозленные родители, и всё с ног на голову поставят.
- Родители? А как же решение проблемы по-мужски, по-взрослому? Ты втянешь в наше противостояние своих родителей?
- Я этого не говорил. Выразился образно. Разумеется, я не стану прибегать к их помощи. Но лишь до тех пор, пока не посчитаю нужным. Это игра на любовь, а любовь мало отличается от войны. Здесь хороши любые методы.
- Ты пытаешься мне угрожать? - прищурился Томас.
- Нет-нет. Как вы могли подумать?! - Патрик даже всплеснул руками.
Ему нравилось ломать комедию в присутствии учителя. Играть роль этого простачка с тараканами в голове, говорить ерунду, при этом время от времени отпуская шпильки в адрес противника. Кингстон понимал, что над ним смеются, но ничего не мог сделать, приходилось глотать обиды и продолжать придерживаться своей роли. Он же душа компании, добрый и милый человек, способный принять учеников такими, какие они есть. Понять, выслушать и попытаться найти компромиссы в ситуации, даже, если изначально она кажется безвыходной.
На самом деле, Кингстону было не так легко держать себя в руках. Он сам хотел бы уничтожить Локруа. Стереть с лица земли, как сказал Патрик. Но приходилось улыбаться и даже пытаться шутить в ответ на наглые заявления ученика.
- Обыкновенно.
- Вы плохо обо мне думаете. Мы так душевно разговариваем, а вы ищете в моих словах подвох. Напрасно. Я и сам не любитель военных действий. Мне было бы приятнее разрешить все разногласия миром. Но, увы, вы сами сказали, что ничего не получится. Это повод задуматься для меня.
- Душевно?
- А разве нет? По-моему беседа вполне мирно протекает. Вы придерживаетесь иного мнения?
- Нет, - коротко ответил Кингстон.
Алексия, уже по привычке подслушивая чужой разговор, прикидывала, куда может завести противоборствующие стороны эта беседа, и ответа не находила.
Она прекрасно понимала, что Локруа дурачится. Его поведение нельзя назвать серьезным. Хотелось лишь понять: почему он так делает. Специально преуменьшает свои умственные способности или, на самом деле, решил добиться какого-то результата с помощью разговора. Нет, вряд ли... Алексия знала, каким Патрик может быть в гневе, когда его переполняют эмоции. В такие моменты он ведет себя иначе. Не так, как сейчас. В настоящий момент он, скорее всего, дурачится. Пытается обвести Кингстона вокруг пальца, запудрить мозги. Он играет с ним, как кошка с мышкой, но когти не выпускает, старается казаться безобидным и доброжелательным.
Выходит, он всё же догадался о том, что произошло в кабинете, и решил во всем разобраться. Что ж, сомнений не осталось. Кингстон открытым текстом заявил, что хочет быть с Алексией. Признание прозвучало, догадок строить не нужно. Подозрения Локруа получили подтверждение. И что теперь делать?
Алексия не видела выхода из этой ситуации. В самый неподходящий момент девушка начала паниковать, и все рациональные мысли исчезли. В голове осталась лишь какая-то неудобоваримая каша. Она понимала, что кроме Патрика ей никто не нужен, но, в то же время осознавала: Кингстон будет вмешиваться в их жизнь. Стараться как-то навредить. И неизвестно, как далеко он способен зайти в своих действиях.